Денар увидел темный ореол соска, выглядывающий из-под лифа. Сделал еще один глоток и прочистил горло.

– Что ж, госпожа Сибэль, благодарю за гостеприимство, но мне пора.

Денар встал из-за стола и поклонился, надеясь, что штаны скрывают снова возникшее желание. Сибэль тоже встала.

– О, право же, не стоит. Это меньшее, что я могла сделать, после того как Шэккс, – так звали громилу, вырубившего его, – проявил такую… неучтивость. Надеюсь, вы не держите на меня зла?

Она приблизилась на опасное расстояние.

Денар чувствовал аромат ее духов.

– Сам виноват, – он улыбнулся, – в следующий раз буду внимательней.

Сибэль сделала еще один шаг в его сторону. Совсем близко.

– Могу я задать один вопрос?

В горле снова пересохло, но если сейчас потянуться за кубком, то придется коснуться ее груди. Вместо ответа Денар кивнул.

– Там, возле портовых ворот… солдаты… искали какого-то человека. Совершенно определенного человека. Они изучали всех людей высокого роста, с темными волосами – она провела рукой по его волосам, – все задержанные были немного похожи на вас.

Денар схватил ее запястье.

– Думаю, мне лучше уйти.

Он поцеловал руку, отвесил легкий поклон и направился к выходу.

– Стойте!

Денар повернулся.

Сибэль держала его сумку.

Он чертыхнулся про себя и почувствовал, как краска приливает к лицу. «Пьяный идиот!» – закончил он мысленное самобичевание. Выдавив улыбку, Денар хлопнул себя по лбу.

– Ваша красота заставляет мужчин позабыть обо всем, – неуклюжая лесть была пределом его способностей к риторике на настоящий момент.

Он вернулся и протянул руку, чтобы забрать сумку. Но как только его пальцы коснулись ремешка, Сибэль немного отдернула свою руку. Уголки ее губ слегка приподнялись.

Денар снова потянулся за сумкой, но Сибэль опять отодвинула руку в самый последний момент.

Темнокожая красавица широко улыбалась.

Денар разозлился.

Он сделал резкое движение, намереваясь выхватить сумку, но Сибэль завела руку с сумкой за спину, и он схватил лишь воздух. Потеряв равновесие от своего отчаянного броска, а скорее – от лишка выпитого, Денар подался вперед слишком сильно и тут же почувствовал приятную мягкость двух холмов, неожиданно оказавшихся на пути. Его лицо оказалось настолько близко к лицу Сибэль, что они могли поцеловаться.

– О! – воскликнула она. Ее горячее дыхание пахло мятой и только что выпитым вином.

Денар почувствовал, как кровь пульсирует в висках.

Внезапно стало трудно дышать.

Вместо того чтобы и дальше пытаться отобрать сумку, он схватил Сибэль за затылок, запустив руку в волосы и прижался своими губами к ее, ворвавшись языком в жар ее рта.

Одним резким движением второй руки он сорвал дурацкое ожерелье и стянул лиф, позволив тяжелым грудям вывалиться наружу. Жемчужины брызгами разлетелись во все стороны и покатились по полу. Он принялся целовать обнаженную грудь, чувствуя, как набухает оказавшийся во рту сосок.

– О! – снова воскликнула Сибэль, но уже с совершенно другой интонацией.

Раздался звук упавшей, больше никому не нужной сумки. Руки Сибэль, одновременно нежные и сильные, принялись стаскивать с него одежду.

Раб

– Тебе повезло, чужеземец. Бойцы Арены живут хорошо.

Пулий споткнулся, но геносиец удержал его от падения. С тех пор как они покинули лавку, продающую живой товар, тот не отпускал его руку. Хватка темнокожего телохранителя Маджумдера была поистине стальной. Да и высвободись… Пулий не сомневался, что геносиец его с легкостью догонит. А одолеть в бою Пулия сейчас смог бы и ребенок. Он едва волочил ноги. Жара вкупе с безумной влажностью прибивала к земле, очертания грязно-желтых зданий плавали в мутном воздухе.

– Но вряд ли слишком долго, – буркнул Пулий.

Геносиец оскалился.

Хренову Толстяку сейчас поди легче в завешенном паланкине. С другой стороны – по крайней мере не нужно нести на своих плечах эту огромную тушу. Пулий почти с жалостью посмотрел на шестерых рабов, которые обливались потом под тяжестью паланкина размером с телегу.

Столь архаичный транспорт был здесь единственным способом путешествовать с комфортом. Большинство улиц были слишком узкими для экипажей, а остальные – слишком заполнены людом.

– Ты тоже один из них? Дерешься на арене? – спросил Пулий, чтобы хоть как-то поддержать разговор.

Геносиец хохотнул, но хватку не ослабил.

– Я – лучший. Семнадцать раз я выходил на поединки, и семнадцать раз мой противник орошал песок своей кровью, – гордо ответил спутник. – Спроси, на кого принимают больше всего ставок, и услышишь мое имя. Кобу-Черный скорпион – так зовут меня на песке.

– Пулий, – кивнул Пулий.

– Пулий-убийца колдунов, – добавил он, чуток подумав.

Кобу хохотнул.

– Нет, друг мой, теперь ты известен как Эль'со, – сказал он более почтительно.

Пулий сморщил лоб, пытаясь сопоставить это имя с известными ему словами гномьего. Ничего даже и близко не подходило.

– Что, к эльфам, это означает? – спросил он.

– Чародей, – пояснил геносиец.

Пулий задумался, пробуя свое новое прозвище на вкус.

– Как ты это сделал? – снова заговорил темнокожий боец.

Пулий обернулся.

Кобу смотрел на него с уважением. Уважением опытного воина, неожиданно встретившего на поле брани равного себе противника. Уважением, которое впрочем нисколько не помешает воткнуть под ребро нож или свернуть шею при первой же возможности.

Было несложно понять, о чем именно говорит спутник, но Пулий решил не торопиться с ответами. Особенно учитывая то, что в его собственной голове сейчас варилась каша из ингредиентов, половине из которых он не знал названия.

– Ты о чем?

Геносиец буркнул что-то на родном наречии.

– Брось. Ты же знаешь. Я убил своего первого врага, когда мне было двенадцать. Еще до того, как впервые познал женщину. Но мои глаза ни разу не видели, чтобы кто-то протыкал человеку брюхо голой рукой словно копьем. И я повторяю свой вопрос: как ты это сделал?

Больше всего на свете Пулию хотелось бы знать ответ самому.

– Ну, знаешь, это… специальная техника кулачного боя. Нас учили ей на службе. Все дело в замахе. И постановке ног.

Кобу недоверчиво покосился.

– Отчего же ты не сразил своего противника раньше?