Одет он был странно даже по здешним меркам – от кончиков замшевых сапог, в которые я изначально уткнулась взглядом, до покрывающей лицо повязки на арабский манер. Черные штаны напоминали шаровары, на черной рубахе поблескивали золотистые пуговицы, вторящие блеску черных и немигающих, направленных на меня глаз. Он стоял на самом краю – его пятки буквально висели в воздухе, отчего сложилось впечатление, что действие барьера на него не распространяется.

На миг в глазах незнакомца отразилось удивление, хотя, возможно, мне лишь показалось. Я не имела ни малейшего представления о том, кто он такой и как здесь оказался, да и вникать во что-либо не осталось ни сил, ни желания.

Несколько долгих секунд мы не разрывали зрительного контакта, и он, точно гибкое черное древо, возвышался надо мной – ослабевшей, бессильной, замерзающей. А потом он, все так же не мигая, одним неуловимым движением легко подхватил меня на руки. Мужчина был очень стройным, но в удерживающих меня руках ощущалась сила, благодаря которой я почувствовала себя ничего не весящей пушинкой… очень холодной, дрожащей пушинкой.

Как мы оказались в моих покоях, я не поняла. Перед глазами мелькнуло несколько смазанных картинок – словно мы на огромной скорости пронеслись по коридорам замка, а после я сразу же ощутила под собой мягкую постель, на этот раз не обманчиво теплую и смертельную, а настоящую.

Но всего за один миг до того, как незнакомец отпустил меня, в тот момент, когда кончики его пальцев еще ко мне прикасались, я словно провалилась в другой мир… если так можно сказать о той, кто и так находится в чужом для себя измерении. Это было похоже на то, что я испытывала во время ментального контакта с Шайрэном. Вспышки следовали одна за другой, накрывали меня, причиняя острую боль. Я видела белокаменный город под лучами палящего солнца и раскинувшиеся за ним пески, оттачивающих боевые навыки юношей, шеи которых стягивали черные ошейники. Чувствовала тщательно подавляемый ужас и внешнюю покорность, когда лежала на раскаленном камне и видела надвигающееся на меня, источающее жар клеймо…

В реальности прошла всего пара мгновений. Перенесший меня в покои мужчина распрямился, и я, прежде чем он успел уйти, хрипло спросила:

– Кто вы?

Ответа не последовало, и он исчез, напоследок бросив на меня непонятный, ничего не выражающий взгляд.

Неожиданное и болезненное видение стало последней каплей, и я просто отключилась. Провалилась в долгожданный сон, даже не успев натянуть на себя одеяло, как мне того хотелось.

– С ней все будет в порядке? – сквозь застилающее сознание марево донесся до меня голос, в котором угадывались взвинченность и напряжение.

– При всем уважении, вэйра Иветта, ваш поступок был опрометчив и безрассуден, – проговорил целитель. – Да, я сделал все необходимое, и вскоре девушка придет в норму, но вам следовало дать ей верхнюю одежду или хотя бы согревающий артефакт, прежде чем отправлять в воздушную тюрьму! А если об этом узнает правитель или, что еще хуже, лорд Райхар?

– Не узнает! – отрезала Иветта и, понизив голос, прошипела: – Никто ничего не узнает, Квинидан, и ты тоже станешь молчать. А девке скорректируй память, пусть думает, что просто сидела на выступе несколько минут и не замерзала…

– Да как же я могу?! – В голосе целителя звучали одновременно и ужас, и мольба. – Помилуйте, вэйра, страшно представить, что со мной будет, если хоть кому-то станет известно…

– Вот и сделай все для того, чтобы не стало! – снова повысила голос змея. – Хватит ныть, действуй, пока она не проснулась!

Сперва смысл происходящего рядом разговора ускользал от меня, но постепенно я пришла в себя настолько, чтобы его уловить. Судя по ощущениям, заключающимся в невозможности открыть глаза и пошевелиться, Квин со мной уже что-то сделал, и сейчас, будучи абсолютно обездвиженной и беззащитной, помешать им я не могла. Похоже, лимит ужаса и переживаний на сегодня был исчерпан, поскольку я не испытывала никаких чувств, находясь во власти апатии.

– Не понимаю, как она вообще оттуда выбралась! – Теперь и в голосе вэйры прорезался страх. – Верные мне стражи, стоящие на посту, ничего не видели, и это странно… и плохо, Квинидан, это очень плохо. Нужно найти того, кто ей помог. Найти и заставить молчать…

– Если бы вы не поддались импульсивным чувствам… – вновь попытался вставить целитель.

– Еще одно слово, и эти «импульсивные чувства» обрушатся на тебя! – окончательно вскипела Иветта. – Да, возможно, я погорячилась, но сделанного не изменишь! Защитный барьер вокруг тюрьмы был поставлен, она будет думать, что провела там всего несколько минут – вполне рациональное наказание для той, что посмела оскорбить вэйру. Несколько участниц согласны подтвердить, что она перешагнула грань дозволенного и наказание было справедливым. Так что все, что нам остается, – это выяснить, кто оказал ей помощь. А теперь действуй, Квинидан, и не испытывай более моего терпения!

Раздались шорох и невнятное мужское бормотание, а затем меня приподняли и губ коснулось прохладное стекло. В горло полилась вязкая жидкость, а мне на лоб легла рука целителя.

Целитель… Разве можно назвать его таковым? Человека, прогибающегося под ту, которая сильнее, и преступающего врачебные клятвы? Вливающего в меня какую-то отраву, вместе с примененной магией способную повлиять на память?

Меня как будто молнией пронзило. Вся внутренняя апатия улетучилась, стоило вспомнить о словах феи. Что, если это небольшое вмешательство в мое сознание помешает вернуться домой? И шансы оказаться в психушке или вовсе умереть при перемещении увеличатся?

Я призвала все силы, какие только во мне имелись, чтобы пошевелиться. Сбросить с себя горячую липкую ладонь, отстраниться, не позволить посторонним лезть туда, куда никого не хотела пускать! Желание было таким острым, таким болезненным, что я заплакала бы, если б только могла. Но глаза оставались сухими, появилась резь, точно под веки насыпали песку, и мысли стали затягиваться туманом…

Я сопротивлялась, как могла, мысленно поминая даже фею, но туман оказался сильнее. Всего несколько отчаянных, невыносимых мгновений – и я снова погрузилась в глубокий, наполненный дымкой сон.

– Я ослышался? – В тоне Шайрэна звучал лед, скрывающий под собой готовое вырваться пламя.

Задавая вопрос, он прекрасно знал на него ответ – нет, не ослышался. Стоящий перед ним безликий сказал то, что сказал. Он показался Эльвире и, более того, перенес ее в личные покои из воздушной тюрьмы.

– Как она там оказалась? – сдерживая эмоции, задал Шайрэн очередной вопрос.

Впрочем, один лишь факт, что он говорил с подчиненным не мысленно, а вслух, свидетельствовал: Шайрэн далек от спокойствия.

– Вэйра Иветта, – последовал лаконичный ответ.

Висящий на стене гобелен вспыхнул ярким пламенем и, в мгновение ока сгорев дотла, осыпался на пол темно-серым пеплом.