Вадим был благодарен новой работе. Но она его угнетала.

Было десять часов вечера. Дежурство только-только началось, а бар «Александровский» на первом этаже стремительно наполнялся посетителями. На свою вахту, как обычно, заступили и девочки. Сегодня их было три. Касатонов лично проинструктировал каждую и усадил в разных концах бара за столиками. К одной из них сразу подсел худощавый улыбчивый итальянец из люкса на третьем этаже. Касатонов удовлетворенно щелкнул пальцами: ночь обещала быть прибыльной. Если девочку «снимали» в самом начале вечера, она могла потом, отработав несколько часов, вернуться на свое место за столиком и «сняться» по второму кругу.

Через час на одиннадцатый пост у центрального входа заступил Вадим.

– Поглядывай за кормилицами нашими, – напутствовал его Касатонов, покидая на два часа свой рабочий плацдарм. – И запоминай, сколько раз каждую уводили в номера. Бывает, знаешь, иногда и на полчаса снимают девочку. Какой-нибудь малохольный доходяга. Или просто жмот.

Такое действительно бывало. Вадим вспомнил, как неделю назад к нему подошел темнокожий гость и, смущаясь, на булькающем, рассыпчатом английском попросил пригласить к нему в номер проститутку.

– Но у меня только сто долларов, – предупредил он.

Вадим вызвал по рации Касатонова. Тот, нимало не тушуясь, оценивающе оглядел негра с ног до головы, словно намереваясь заказать ему гроб, и расплылся в улыбке:

– Вадька, переведи ему, что за сто баксов он получит девочку только на… полчаса.

Вадим перевел, стараясь не смотреть в глаза африканцу. Тот задумался на мгновение, словно переставляя в голове местами некие математические формулы, и кивнул:

– О’кей.

Проводив взглядом его угловатую фигуру, Касатонов быстро выдал решение:

– Вызывать кого-то из наших – смысла нет. Нужно пойти через дорогу к гостинице «Москва», снять там хохлушку за пятьдесят баксов, привести в номер к этому смуглому товарищу и таким образом заработать свои пятьдесят.

И он выжидательно уставился на Вадима.

– Я… не пойду, – тихо ответил тот.

Касатонов оскалился.

– Брезгуешь? Молодца. А бабло потом получать вместе со всей сменой не брезгуешь?

Вадим отвернулся.

– Ладно, – усмехнулся Касатонов. – Я сам схожу. Но тебе предстоит поработать переводчиком.

Через двадцать минут он привел в отель простоватую веснусчатую особу с пышным бюстом и добродушными, почти детскими глазами. Пока поднимались в номер к африканцу, Касатонов деловито инструктировал девушку:

– Значит так: зайдешь ровно на полчаса. И ни минутой больше. Я лично об этом позабочусь. Клиент даст тебе сто баксов. Половину отдашь нам. Все поняла?

Девушка благодарно поморгала и закивала так усердно, что, казалось, с ее широкого лица вот-вот, как пудра, осыпятся веснушки.

Перед дверью в номер Касатонов еще раз окинул взглядом свой «товар» и приказал:

– Стучи.

Девушка поскреблась в дверь и через секунду, увидев на пороге иссиня-черного африканца, невольно отпрянула назад:

– Що же вы не казалы, що вин негр?

Касатонов, не переставая улыбаться разом вспотевшему от возбуждения гостю, толкнул девушку в спину:

– Вперед, сучка…

Когда за ними закрылась дверь, он посмотрел на часы:

– Через тридцать минут, Вадим, постучишься в номер и скажешь заветную фразу из старого фильма про Золушку: «Ваше время истекло!»

Через полчаса довольная хохлушка покинула номер.

– Вин ничого не успев, – хохотнула она, протягивая своим провожатым пятидесятидолларовую купюру.

– Жадность фраера сгубила, – резюмировал Касатонов и подмигнул Вадиму.

Вот почему его сегодняшнее предупреждение звучало очень правдоподобно.

– Посматривай за каждой, – повторил он. – Я вернусь на одиннадцатый через два часа.

И Вадим остался на центральном входе. Он потоптался на площадке между лифтами, перекинулся парой фраз с белл-боем, скучающим за своей конторкой, отразился бесчисленное количество раз в желтоватых витринах ювелирной лавки, мысленно определяя стоимость каждого украшения, облокотился на перила лестницы, ведущей к банкетным залам, и погрузился в обычные раздумья и мечтания.

Через десять минут в рации зашуршало:

– Одиннадцатый, смотри: «левая» барышня прошла в отель и, по-видимому, собирается занять место в «Александровском».

Вадим тут же увидел ее. Красивая темноволосая девушка в простеньком, но элегантном платьице, удивительно подчеркивающем ее ладную фигурку, в нерешительности остановилась на площадке перед лифтами. Она с любопытством всматривалась в урчащую, благоухающую дорогими духами и винами утробу «Александровского» бара.

Вадим приблизился к незнакомке, преграждая ей путь в ночное кафе.

– Я могу вам чем-нибудь помочь? – Эта фраза должна была звучать строго, а не участливо.

«Залетных» проституток, которые могли составить конкуренцию «местным», в отель старались не пускать. Если каким-нибудь хитрым девицам удавалось прошмыгнуть в кафе, их выискивали за столиками и вежливо, но настойчиво выпроваживали вон. С наиболее упрямыми «рецидивистками» не церемонились. Их под любым предлогом выуживали из-за стола и уводили служебными коридорами в помещение еще не открывшегося кафе «Венское». Там уже почуявшую недоброе проститутку запугивали окончательно.

– Ты плохо понимаешь родную речь? – интересовались у нее, сдавив ей горло и придерживая за волосы стальной хваткой. – Следующее появление в отеле закончится для тебя госпитализацией!

После этого грозного обещания девушку бесцеремонно выталкивали во внутренний дворик между «Националем» и гостиницей «Интурист», а следом выбрасывали на черный асфальт ее сумочку. В таких сумочках обычно хранились главные доказательства ее профессии – разноцветные блестящие упаковки с презервативами.

Только в одном случае было невозможно воспрепятствовать проходу «залетной» в отель – если она шла в сопровождении гостя. Практичные иностранцы быстро смекнули, что гораздо дешевле снять девочку на улице – возле гостиницы «Москва» или на проезжей части Тверской, – чем тратиться на «отельных», сначала за угощение в баре, а потом за услугу. Цены действительно отличались на порядок. «Уличная» проститутка стоила не больше пятидесяти долларов, «отельная» же обходилась почти в пятьсот.

Службе безопасности «Националя» пришлось срочно изобретать противоядие этой порочной иностранной расчетливости. Девушек, прошмыгнувших в отель в сопровождении гостя, терпеливо подстерегали на выходе. Оператор смены не переключал монитор, отслеживая, когда девица покинет номер. К центральному входу на всякий случай подтягивался еще один сотрудник свободной смены. Девушку останавливали на выходе из отеля и без всякого предлога препровождали в операторскую. Там коварную рецидивистку обыскивали с тщательностью собирателей пазлов и отбирали у нее все заработанные деньги.