Очень скоро «залетные» перестроили тактику. Они стали просить своих клиентов, чтобы те провожали их до выхода из отеля. Столкнувшись с этой новой циничной уловкой, служба безопасности придумала в ответ свою. Ошеломленного гостя, арендующего в «Национале» люкс или шикарные апартаменты, никогда не помышлявшего, что в пятизвездочном отеле с ним может произойти что-то подобное, останавливали на выходе у дверей вместе с его «залетной» подружкой. Там вежливо, на отвратительном английском, ему объясняли причину внезапно возникшего неудобства:

– Простите за беспокойство, но мы вынуждены задержать вашу спутницу.

– А что такое? – волновался гость. – Какие-то проблемы?

– Похоже, что это так, – со вздохом отвечали ему. – И нам неприятно, что вы оказались замешанным в эту историю.

– В историю? – еще больше нервничал иностранец. – В какую, позвольте спросить?

– У нас есть основания считать, – невозмутимо поясняли ему, – что эта девушка похожа на известную проститутку-мошенницу. Мы настоятельно просим вас вернуться в номер и проверить, все ли ваши вещи на месте. А мы пока установим ее личность.

– У меня все в порядке с вещами, – отвечал гость, но уже менее уверенно.

– Хорошо, если это так, – кивали ему со вздохом. – Но вот у других гостей – совсем не в порядке.

Сбитый с толку иностранец, поколебавшись, возвращался в номер, а девицу уводили в операторскую.

– Я могу вам чем-нибудь помочь? – повторил Вадим, преграждая незнакомке путь в кафе.

Девушка посмотрела ему в глаза, и он почувствовал, что почему-то оробел. Слова прозвучали без нужной строгости. Скорее – доброжелательно. Два черных солнца вспыхнули перед его лицом и сожгли дотла всю его напускную суровость. Он растерялся. Незнакомка была не просто красива – она ослепляла и завораживала одним только взглядом.

– Я хотела бы поговорить с кем-нибудь по поводу возможной работы в этом отеле, – улыбнулась девушка. – Меня зовут Лика.

– Лика… – повторил Вадим, пытаясь собраться с мыслями. – Почему же вы выбрали такое неподходящее время для трудоустройства? Уже поздно, и в отеле из руководства никого нет.

Незнакомка пожала плечами:

– Я просто проходила мимо… И на всякий случай зашла.

– Вы не москвичка? – зачем-то поинтересовался Вадим.

– Я из Тирасполя, – охотно ответила девушка, – и в столице совсем недавно. Пока живу у подружки в Текстильщиках. Знаете, где это?

– Тирасполь или Текстильщики? – уточнил Вадим, понимая, что начинает выглядеть смешно.

Словно прочитав его мысли, Лика рассмеялась.

– А что вы умеете? – осторожно спросил он. – В смысле, какой профессией владеете?

– Уверен, – перебил внезапно возникший перед лифтами Касатонов, – что девушка умеет многое…

Вадим окончательно стушевался. Он бросил беспомощный взгляд на удивленно замолчавшую незнакомку и пробормотал:

– Девушка ищет работу.

– Я догадался, – гадко улыбнулся Касатонов, не сводя глаз с Лики. – Пойдемте, дорогая моя, побеседуем. Возможно, я смогу вам помочь.

Лика безбоязненно последовала за ним через бар к дверям, ведущим в служебный коридор. По пути она оглянулась и подарила Вадиму благодарную и нежную улыбку. Он еще долго стоял в оцепенении, не сводя глаз с закрывшейся за ней двери.

В гулкой и пыльной тишине кафе «Венское» Касатонов прошелся, петляя, между столиками, выбрал самый удобный и снял с него стулья.

– Что здесь будет? – спросила Лика, с интересом оглядывая помещение. – Кафе?

– Кафе, моя хорошая, – подтвердил Касатонов, расстегивая брюки. – Заведение, в котором тебе, может быть, предстоит работать.

Он нетерпеливо притянул девушку к себе, скользнул обеими руками под платьем вверх по ее ногам, зацепил пальцами трусики и, опрокинув ее на стол, стащил их одним ловким движением.

Через несколько минут кто-то с силой дернул дверь служебного входа и громко забарабанил в нее кулаками.

– Володя! – послышался глухой голос Вадима. – Открой мне! Открой, слышишь?

– Убирайся! – отозвался Касатонов, тяжело дыша. – Тебя не звали!

– Открой! – Вадим остервенело дергал запертую дверь. – Отпусти ее! Оставь! Она не проститутка!

В зале закрытого кафе что-то гулко стукнуло, будто кто-то задел стул, послышались голоса. Один – женский – говорил тихо и отрывисто. Второй – принадлежащий Касатонову – громко и сочувственно:

– Слабовата… Потренируйся, моя хорошая, и приходи через год.

Хлопнула входная дверь, и на несколько минут в кафе воцарилась тишина. Потом Вадим услышал, как скрипнула задвижка стальной перегородки, в которую он стучался, и на пороге возник Касатонов. Он не спеша заправил рубашку в брюки и сложил руки на груди:

– Ты чего ломишься? Невмоготу, что ли? Бабу захотелось?

Вадим оттолкнул его и ворвался в зал пустого кафе. Здесь было пыльно и душно. Собранные в кучу столы щетинились ножками перевернутых стульев, и только в самом дальнем углу блестела обнаженная, отполированная чьими-то телами столешница. На полу под ней валялся пиджак Касатонова.

– Негодяй! – Вадим задыхался от ярости. – Ты изнасиловал ее! Ты оскорбил хорошую девушку!

– Изнасиловал? – насмешливо переспросил Касатонов. – Ты в своем ли уме, историк? С каких это пор, когда женщина сама залезает под мужика, это называется изнасилованием?

– Врешь! – крикнул Вадим, пиная скомканный пиджак. – Она не проститутка!

– Да? – удивился Касатонов. – А кто же она? Налоговый инспектор? – Он поднял с пола пиджак, отряхнул его и, зло скривив губы, процедил: – Ты, Григорьев, еще пожалеешь о том, что полез не в свои дела. Тебе где сейчас нужно находиться, а?

Но Вадим не слушал его. Он опустился на стул и запустил пятерню в свои волосы:

– Как я мог позволить тебе пойти и надругаться над этой девушкой?! Почему сразу не бросился за вами вслед?!

Касатонов прищурился:

– Ты что, ее знаешь?

– Мне кажется, – тихо ответил Вадим, – я знаю ее очень-очень давно… Даже раньше, чем сам появился на свет. Я почувствовал в ней… что-то родное.

– Вот как? – усмехнулся Касатонов. – В таком случае, в твоей родне – шлюха! Ты ее очень плохо изучил за эти десятилетия. Она запрыгнула на меня, как тигрица, и стонала и визжала от удовольствия. А еще – от желания угодить моим прихотям и в итоге… получить работу.

Он взял со стула женскую сумочку из белой, гладкой кожи.

– Ты отобрал у нее сумку? – опешил Вадим.

– Дурак! – устало проворчал Касатонов. – Она ее просто забыла. В пылу доставленного удовольствия… На, полюбуйся, слюнтяй.

С этими словами он перевернул сумочку и вытряхнул ее содержимое прямо перед Вадимом. По столу запрыгали пластиковые пузырьки, цилиндрики с губной помадой и карандаши. Деловито и тяжело вывалились пудреница и блокнот. А поверх всего этого безыскусного набора просыпались густым фольговым дождем знакомые разноцветные квадратики.