Наполеон, по отступлении правого крыла и центра союзной армии, направил кавалерию Латур-Мобура на Кубшюц, чтобы отрезать левое крыло, подавшееся вперед к Денквицу; с этой целью 6‐й корпус Мармона, наступавший по герлицской дороге, получил приказание сделать перемену фронта левым флангом вперед; 11‐й корпус Макдональда двинулся прямо на Гросс-Енквиц; Удино, с 12‐м корпусом, перешел в наступательное положение52. Обходное движение Латур-Мобура подвергало большой опасности войска Милорадовича, которые, получив приказание отступать несколько позже центра и правого крыла, успели сняться с позиции не прежде половины 5‐го часа. Но французская кавалерия была удержана полковником князем Оболенским, с 1‐м Украинским полком, поддержанным сумскими и лубенскими гусарами, несколькими батальонами 2‐го пехотного корпуса и двумя конными ротами. Пользуясь этим, русские резервы, расположенные за центром, и войска Милорадовича, стоявшие по левую сторону Блезауэр-Вассер и перешедшие на правый берег у Блезау и Сорица, выйдя на дорогу, ведущую в местечко Лебау, продолжали отступать под прикрытием арьергарда графа Сен-При53, занявшего весьма выгодную позицию на высотах Вадица. К вечеру резервы и войска Милорадовича отошли за речку Лебау, оставив в арьергарде у Стейндорфеля отряд Сен-При. Отступление этих войск также отличалось порядком и стройностью. Дым и пламя пылавших селений, вместе с дымом пальбы, и раскаты канонады в горах придавали грозное величие окончанию двухдневного боя при Бауцене.

Около 5 часов пополудни союзные монархи оставили поле сражения и отправились через Лауске в Рейхенбах. Долго они ехали рядом без всякой свиты, сохраняя безмолвие. Наконец король прервал его словами: «Я ожидал иное! Мы надеялись идти на запад, а идем на восток!» Император Александр отвечал, что ни один из союзных батальонов не был расстроен и что, хотя отступление сделалось неизбежным, однако же еще ничего не было потеряно и с помощью Божьей дела пойдут лучше. «Ежели Бог благословит наши общие усилия, – сказал король, – то мы должны будем сознаться перед лицом всего света, что Ему Одному принадлежит слава успеха». Государь, пожав руку своему верному союзнику, изъявил ему, что он совершенно разделяет эти чувства. По прибытии в Рейхенбах король занял квартиру в местечке, а император Александр на близлежащей мызе Неммерсдорфе.

Наполеон ввечеру перенес свою главную квартиру в Клейн-Буршвиц; гвардия его расположилась на биваках у этого селения; корпуса Нея (Сугама) и Лористона – у Вюршена; корпуса Бертрана, Мармона и Макдональда – у Гохкирхена; корпус Удино остался на месте сражения; корпус Рейнье и резервная кавалерия, пройдя через Вюр-шен, стали в авангарде прочих войск, у селения Негерна54.

Урон союзников в сражении 9 (21) мая простирался, по самым умеренным показаниям, до 8000 человек, но, по всей вероятности, был несколько более, так что, вместе с потерями в сражении 8 (20) мая, почти безошибочно можно принять его в 12 000 человек, в числе которых 6400 русских и 5600 пруссаков, не считая легко раненых55. Ранены тяжело: граф Остерман-Толстой, участвовавший в действиях левого крыла, и генерал-майор князь Сибирский; легко: генералы Ермолов и Чоглоков. Со стороны французов урон в оба дня Бауценского сражения был не менее 18 000 человек56; отбито у них два орудия и захвачено в плен до 600 человек57. В числе раненых были: дивизионный генерал Лорансе (корпуса Удино), генерал-лейтенант Франкемон и генерал-майор Нейфер (Neuffer); последние два – вюртембергской дивизии58.

После сражения при Бауцене у союзников оставалось до 80 000, а у Наполеона – от 120 000 до 130 000 человек: следовательно, взаимное отношение сил обеих сторон не изменилось: по-прежнему Наполеон имел гораздо более пехоты и менее кавалерии и артиллерии, что не позволяло ему пользоваться одержанными победами. Союзники опасались, что второе проигранное ими сражение окажет невыгодное влияние на дух прусского народа, и потому известие о последствиях битвы при Бауцене было сообщено во всеобщую известность вместе с воззванием короля Фридриха-Вильгельма к своим подданным (Aufruf an die Preussen), в котором он, восхваляя храбрость союзных войск, объявлял, что они уклонились от дальнейшего продолжение боя единственно для того, чтобы, сблизившись с источниками своих средств и с подкреплениями, возобновить борьбу с большей вероятностью успеха. Вспоминая твердость духа Великого Фридриха, король заключил свое воззвание словами: «Да каждый исполнит охотно то, что требуют от него закон и долг. Да возложит каждый упование на Господа, на храброе войско и на собственные свои силы».

Доверие прусского народа к своему государю, надежда на храбрость союзных войск, ожидание неотлагательного содействия Австрии, наконец, неведение многих об опасности, угрожавшей государству, – все это ослабило силу удара, нанесенного российско-прусской армии в сражении при Бауцене.

При отступлении союзных войск с бауценской позиции была разослана диспозиция, на основании которой следовало: 1) прусским корпусам Блюхера, Клейста и Йорка и войскам Барклая-де-Толли отступать на Вюршен к Рейхенбаху, под прикрытием арьергарда генерала Ермолова, составленного из его отряда, усиленного 2‐й кирасирской дивизией и гвардейскими конными батареями; 2) русской гвардии (за исключением войск, состоявших в отряде Ермолова), с резервной артиллерией и гвардейской легкой кавалерией, отступать на Гохкирхен к Рейхенбаху; 3) войскам генерала Милорадовича, со всей находящейся при них артиллерией и кавалерией, и обозам всей армии отойти по удобнейшей дороге на Лебау к Рейхенбаху, отрядив по дороге, ведущей из Гохкирхена на Китлиц, только часть кавалерии1.

Нетрудно было предвидеть, что Наполеон будет настойчиво преследовать отступающую армию, между тем как ей надлежало переправляться через многие реки: Лебау, Лузацскую Нейссе, Квейсу, Бобер, Дейхсель и Кацбах. Но – к счастью союзников – превосходство их в кавалерии и конной артиллерии давало им большие выгоды над несравненно сильнейшим противником.

10 (22) мая, в половине 3‐го часа утра, войска генерала Ермолова, усиленные прусской легкой кавалерийской бригадой подполковника Кацлера, были атакованы на позиции впереди селения Кетица двумя кавалерийскими бригадами корпуса Латур-Мобура и 7‐м корпусом генерала Рейнье. За этими войсками следовали все прочие корпуса французской армии, кроме Удино, оставленного у Бауцена для действий по направлению к Берлину, против прусского корпуса Бюлова. Сам Наполеон, прибыв к сражающимся войскам в 5 часов, развернул на равнине свою конницу, в числе которой были красные голландские уланы и два полка саксонских кирасир, и двинул вперед весь корпус Рейнье. Но русская артиллерия встретила неприятеля сильнейшим огнем; французы были принуждены направить часть сил в обход, а между тем союзная армия, со всеми при ней находившимися обозами, успела миновать теснину у Рейхенбаха. Тогда арьергард медленно снялся с позиции и отошел, шаг за шагом, за реку Лебау, искусно пользуясь для задержки неприятеля всеми лежавшими на пути отступления местными предметами. Переправа через Лебау и атака высоты у Вейссенберга стоили дорого французам. Еще упорнее была оборона позиции у Роткречама, за одним из притоков реки Лебау. Наполеон противопоставил русской артиллерии сильные батареи и поддержал Рейнье значительной частью неева корпуса. Но напрасно он устремлял в бой свои многочисленные колонны; все нападения французов были отражены с большой потерей. Наконец Ермолов, атакованный огромными силами и обойденный с левого фланга, отступил в новую позицию у селения Шепса. Здесь в четвертый раз он остановил неприятеля. Загремела снова смертоносная канонада, Наполеон, выведенный из терпения упорным сопротивлением русского арьергарда, не пощадил своей кавалерии: корпус генерала Латур-Мобура получил приказание двинуться рысью вправо от шепских высот и вброд через ручей для обхода позиции русских с левого фланга. В то же время генерал Лористон, с двумя дивизиями своего корпуса, направленными в Бауценском сражении по правую сторону реки Лебау на Гредиц, двинулся левее Вейссенберга в обход правого фланга русской позиции. Угрожаемый совершенным отрезанием пути отступления, генерал Ермолов отвел вверенные ему войска к Рейхенбаху2, где сменил его граф Милорадович, с арьергардом, состоявшим из гренадерского корпуса, под начальством генерала Раевского, корпусов принца Евгения Вюртембергского, князя Горчакова, Маркова, и отряда графа Сен-При3.