Молча киваю головой и ухожу в детскую. Тут немного разбросаны детские вещи – я торопилась, боясь опоздать на тот самый автобус.

На выходе из спальни сталкиваюсь с внушительной фигурой Тимура и дергаюсь от испуга. Или от неожиданности… Тимур успевает схватить меня за руку, но поздно – спиной я упираюсь в дверь и создаю шум.

Молчим. Тишину не нарушает детский каприз, Ульяна не проснулась.

Спокойно вздыхаю. Чувствую, меня ждет такая же бессонная ночь, как и все дни у родителей. Слишком много думаю. Над словами мамы.

- Я поехал...

- Будешь чай? - выдавливаю я, прикрывая дверь в детскую.

- С блинчиками?

- Обойдешься. Тебе моя мама такую же гору напекла, в машине лежит, - напомнила я.

Чувствую его усмешку.

- Тогда просто чай буду.

Тимур не хочет чай. Но почему бы не задержаться, верно? Вижу это по его ярким глазам.

Сейчас, в кромешной тьме, когда глаза еще не приспособились различать черты темной фигуры, усиливается чувство осязания, восприятия рецепторами того, чего не видят глаза. Вот только хорошая ли это особенность – чувствовать мужчину совсем близко?

В итоге к чаю я поставила тарелку с маминой выпечкой. Не помню, когда последний раз ела так поздно, ведь раньше аппетита почти не было.

- Ты похудела, тебе нужно больше кушать, - заметил Тимур.

На кухне раздавался лишь шум включенного холодильника и горел приглушенный свет. Таков ночной уют, такова неспешная жизнь…

- И снова за окном темно, - замечаю я.

- Далеко ты от Москвы забралась.

- Я не вернусь, Тимур. Не в ближайшие годы.

- Я тебя не заставляю. А ночью ездить я привык, потому что в Польшу выезжал в ночь обычно.

Молчу, пока Тимур складывает еще один блинчик (далеко не последний), затем немного погружает его в сгущенное молоко и протягивает мне.

Подношу руку в ответ и забираю блинчик, соприкасаясь с его пальцами.

- У меня ведь в машине целая гора? - усмехается Тимур, вспоминая мои слова.

- Иди, переставь машину, как следует.

- Что? Я еще не доел… – не понял Тимур.

- Я постелю тебе в своей спальне, - шепчу я, отводя взгляд от внимательного мужчины.

- Ты уверена?

- Я неспокойно спала в прошлую ночь, пока ты ехал. Что бы я сказала Ульяне, случись беда? Дурная это идея– ездить ночью.

Взяв ключи со стола, Тимур направился в прихожую. Часы на холодильнике показывали двенадцатый час.

- Возьми ключи от дома, - напомнила я.

- Точно... А ты не из-за блинчиков, что лежат в машине, меня приютить решила? – пытается он улыбнуться.

И непроизвольно улыбаюсь в ответ…

За ним закрылась дверь, а я ушла в свою комнату. Правда, не смогла пройти мимо комнаты Ульяны, заглянула. Темнота, уют и детское сопение...

Может, это будет к лучшему? Ульяна ведь привязалась к нему. Слишком сильно привязалась - стоит вспомнить одни лишь их с Тимуром игры. А тот факт, что на протяжении всех дней он укладывал Ульяну спать? Я уверена, что первую неделю Уля могла обойтись без мамы - так сильно заменял меня Тимур.

Прикрываю дверь, готовлю свою спальню. Себе тоже постелила диван в детской, перенесла одну подушку и легкую простынку. Сегодня буду спать рядом с малышкой.

Слышу, как тихо приоткрывается входная дверь. Уже переставил машину, я видела в окно.

Встречаемся возле кухни.

- Ты можешь располагаться в моей спальне, - сообщаю я.

- Спасибо. У вас здесь очень уютно. В моей квартире лютый холод, если сравнивать…

- Ну, что ж. Обзаведись женой и детьми, - бросаю я, намереваясь нырнуть в детскую.

Но его руки не позволяют спрятаться. В этот раз я реагирую спокойно: поднимаю голову и смело смотрю в его глаза. Мы отходим подальше от детской.

- Удивительно... - шепчу я, - что в прошлый раз, что сейчас тебе никто не мешает трогать меня.

- Я не позволяю себе большего. И не позволю, Вика, - его глаза серьезны как никогда.

- Что ж, у тебя будет время это доказать, - шепчу я, отводя взгляд.

- Что это значит? - ищет мои глаза своими.

- То и значит, Тимур. У тебя будет время, чтобы доказать: по-прежнему ли мужская сила дает тебе преимущество перед моей слабостью? Или все поменялось, и ты никогда больше не тронешь меня против моей воли… Это значит, что ты можешь приезжать и видеться с Ульяной. Но не более. Я уже не та наивная девочка. Я поверю лишь твоим поступкам, и далеко не сразу.

- Вика... - его глаза горели благодарностью.

- Если ты готов к таким жертвам… Если ты готов ездить из Москвы сюда и обратно, то пожалуйста. Но не более. Понимаешь, что означает «не более»?

- Скажи.

- Между нами никаких отношений. От каждого твоего прикосновения меня бросает в дрожь. Однако…

Вбираю в себя воздух поглубже и заканчиваю монолог:

- Если Ульяне будет с тобой лучше, а ей будет... тогда я тоже стану привыкать. Только ради дочери, Тимур. Ради дочери, которая привязалась к тебе, и к которой, кажется, привязался ты... Однако, если ты не готов к этому длительному, тяжелому процессу, к постоянным поездкам сюда и обратно в Москву, то прошу тебя: не появляйся в нашей жизни больше никогда.

Спустя полгода

Времени прошло немного, особенно по сравнению с теми годами, что пришлось переживать раньше без настоящего мужского плеча.

Много лет я жила с Андреем, не зная, к какому ужасу это в итоге приведет. Затем около года мы жили с Ульяной вдвоем, спрятавшись в маленьком тихом городе, и весь год я привыкала просто жить одна, надеяться лишь на себя и ни на кого более. Я привыкала к самостоятельности и к одиночеству, и я привыкла к этому. Пока однажды в нашу жизнь не ворвался Тимур.

Снова.

И тогда я озвучила ему свои условия, а у него был выбор: остаться или, в противном случае, исчезнуть из нашей жизни.

И он сделал свой выбор.

На протяжении всего полугода он обкатал сотни километров, приезжая к нам с дочерью на выходные. Даже когда у него были проблемы на работе, а в фирме Черновых они были, он не показывал своего настроения. Возможно, приезжая сюда, ему просто становилось легче - он окунался в атмосферу маленького города и отдыхал от бешеного ритма мегаполиса, но факт оставался фактом: Тимур не хотел отсюда уезжать, но всегда приходилось - работа требовала. Это не бои, где можно было дать отказ, не участвовать, пропустить, а когда-то, когда было желание, согласиться.