В первый рабочий день в клинику мы пошли вместе. Я нес огромный букет сиреневых хризантем для ее кабинета, а она вцепилась мне в руку, стала вся белая. Кабинет нас потряс: он состоял из двух огромных, светлых, чистых и очень красивых смежных комнат. Одна — для приема, другая — для хирургических манипуляций. Такой красоты мы не ожидали. Доктор надела заранее купленный белоснежный халат, который ей шел и подчеркивал ее изящную фигурку. Она поставила в ведро цветы и выпроводила меня из кабинета. В коридоре со своими мамочками сидели ее первые пациентки. Я сиял, уходить не хотелось.

Леночкина мама по-прежнему жила далеко под Москвой. Ездить Зае туда на электричках приходилось часто. Путь от станции до дома был долгий, поэтому я решил купить ей машину. Доктор опять отправилась учиться — теперь уже на курсы водителей. Способная девочка — она и здесь преуспела: все экзамены, включая вождение, сдала с первого раза. Машину выбрали на площадке быстро, трехлетний белый автомобиль «Пежо» понравился нам обоим. Зая стала водить машину. Мне это очень нравилось. Молодая, эффектная девушка ездит со мной всюду, да еще за рулем. Несмотря на полученные права, она стукала своего «пыжика» обо все возможные углы. На работу в больницу Лена ездила исключительно на машине. Охранники ее торжественно пропускали на территорию, поднимая красный шлагбаум.

Молодой врач начала привыкать к работе в клинике. Пациентки ее любили, очереди на прием были длинные. Однако при двух больших кабинетах и длиннющих очередях ей не дали ни одного помощника: ни медсестры, ни санитарки. Манипуляции, в том числе хирургические, необходимо было делать довольно часто. Нужны были еще две, а то и четыре руки на подхвате. Но людей никто не давал. На конфликт идти не хотелось, она ничего не просила. Повторялась рабочая ситуация ординатуры, приходилось выкручиваться самой.

Нагрузка была большая. Кроме стационара было поликлиническое отделение. Приходилось мыть полы, несколько раз за прием бегать за стерильными инструментами, бинтами, результатами анализов. Все это делала Ленка, хотя в штате кабинета было четыре человека. Я старался успокоить, приласкать ее, гладил по головке, говорил какие-то хорошие слова, просил потерпеть. Мне хорошо было известно, чем заканчиваются финансовые скандалы в больницах. Думаю, что она была единственный врач в Москве, которая все это терпит и помалкивает. И здесь ее терпение дало плоды. Доктор плавно, без каких-либо замечаний, разборок и скандалов закрепилась в клинике, наладила хорошие отношения с коллегами. Это было важно, и мы оба ходили очень гордые.

Работа в больнице занимала три дня в неделю. Леночка хотела работать полную неделю. Все верно, когда же работать, как ни в двадцать семь лет. Мы стали искать подработку по специальности. Предложения посылали через интернет. Через пару недель ее пригласили на собеседование в Центральную детскую поликлинику Минобороны. Ей предложили место. Зая не могла не понравиться: красива, молода, умна и с блестящими рекомендациями. Она загрузила себя любимым делом на всю неделю и была счастлива.

Новое жилище нужно было приводить в порядок. Начали вить гнездо. Пусть и с любовницей, все равно гнездо. Ведь гнезда в ЗАГСах не регистрируются. Перво-наперво решили купить софу.

— Устойчивая, — заявила Зая при покупке.

Эту «устойчивую» мы и взяли. Все бы хорошо, но наша покупка не влезала в проем двери. Мы пробовали и так и сяк, но «сокровище» в дверь не лезло. Выкрутили шурупы, сняли дверь. Леночку эта картинка развеселила. Она хохотала до слез. Мы с грузчиками тоже заразились смехом, бросили софу и дружно заливались, подпирая стены коридора. В итоге софу установили, дверь повесили на место и выпили с грузчиками бутылку коньяка.

Подшофе мы стали кругами ходить вокруг приобретения. Это была наша первая совместная собственность. Леночка легла и закрыла глаза. Я стоял на коленях у ее ног и любовался «моим доктором». Зая затаилась и лежала, не шелохнувшись. Потом пошла в ванну, включила душ. Я намылил ее ноги и стал их массировать. Красивые икры, колени и очаровательные бедра. Лена стояла с закрытыми глазами, молчала и млела. Я долго вытирал ее мягким махровым полотенцем, взял на руки и понес в комнату. Она вырвалась, подбежала к шкафу, достала и постелила новое постельное белье, положила меня на спину и пальчиком приказала молчать.

Затмение. Я не понимал, что происходит. Куда-то провалился. Не ощущал ни ее, ни себя.

— Боренька, ты сок будешь? — на этой фразе я очнулся.

Квартира стала жилой, теплой и уютной. Мы стали обустраивать свое жилище, обставили комнату, кухню. Гуляли по мебельным и хозяйственным магазинам. Новоиспеченная хозяйка с большим удовольствием покупала всякую домашнюю ерунду.

— Это теперь наши модные бутики, — улыбалась она, заруливая в какой-нибудь отдел посуды.

Для приличия иногда советовалась со мной, но я отшучивался и разрешал ей все. Мне нравился сам процесс превращения девочки из общежития в хозяйку дома. У Леночки появились какие-то свои деньги, и она сделала мне первый подарок — свитер «Кашарель». Я отнекивался, но мне было очень приятно. Она была в восторге. Я радовался, что моя любимая женщина, недавно униженная нищетой, выпрямила спинку.

Леночка обжилась в новой квартире. Оказалась, что она отменно готовит. Новая газовая плита, красивая посуда и восхваления ее талантов явно подталкивали к кулинарным изыскам. Для меня это было неожиданно и приятно. Женщина именно для тебя очень старается, причем после трудного дня на приеме больных в поликлинике и стационаре. Я всячески подогревал в ней чувство хозяйки дома.

Ей этого не хватало «в прошлой жизни». Старался создать тепло, уют. Оставлял за ней последнее слово. Ее решения по дому не обсуждались и быстро выполнялись.

Началась совместная жизнь под общей крышей. Оставаться на ночь я не мог, но как только выдавалась свободная минута, летел к ней.

Я часто приходил домой раньше, раскладывал купленные продукты, смотрел телевизор и ждал ее. Каждый раз, открыв дверь, она в шутку искала меня. Хватал ее за талию, укладывал рядом. Так начинался наш обычный вечер. Если собирались идти в кино или театр, то встречаться нужно было на улице. Даже при наличии хороших билетов вылезти из своего гнезда мы не могли. Славно было. А жажда развлечений куда-то улетучивалась. Вечером она шла меня провожать. Взяла за правило довозить меня до дома. Лена говорила, что ей доставляет удовольствие прокатиться лишний раз на машине и услужить мне. Казалось, что так она благодарит за купленную машину.

«Пыжика» через три года продали и купили новенького красавца «опеля». Зая была в восторге от новой игрушки и каталась на ней везде и всюду. Теперь куда бы мы ни ездили и где бы ни были, она всегда была за рулем. Я слабо возражал, но мой «автомобилист» ничего слушать не хотела. Машина крепко вошла в ее жизнь: далекие поездки к маме, на работу, со мной по Москве и за город сделали из нее заядлого автолюбителя. Мы часто останавливали машину и целовались. Леночка любила целоваться в машине и каждый раз приговаривала:

— Когда же ты научишься целоваться? Поцелуй еще раз, я буду тебя учить.