— И что? — спросил он.

— Возможно, это как-то связано.

— Что связано?

— Смерть Димы и смерть его родственника. Однопроистекает из другого. — Я решила, что сморозила глупость, и себе в утешениедобавила:

— В детективах такое часто бывает.

— Допустим. И что ты предлагаешь?

— Встретиться с его сестрой.

— Но ведь ей надо как-то объяснить…

— Скажем, что Наташка ментам не доверяет и нанялачастного сыщика, чтобы он нашел убийцу любимого. — Я прикусила язык, нослово было произнесено.

— Так они были любовниками?

— Друзьями.

— Я ведь тебе уже говорил о наших отношениях, так чтопрекрати валять дурака.

— Мне об их отношениях ничего не известно, то естьзнаю, что отношения были хорошими.

— У него был ключ от ее квартиры? — спросил он, неслушая меня. — Наверняка был, если она ключ и мне дала. А он, скореевсего, дал ключ ей…

Матвей взглянул пристально, а я поежилась: очень мне ненравился такой его взгляд. Когда лихо улыбается, он мне как-то симпатичнее,хотя при этом и похож на бабника, а я их не жалую. Чего-то я совсем запуталась.Вдруг я вполне здраво смогла сформулировать посетившую меня мысль: когда Матвейскалил зубы и в глазах его плясали черти, я беспокоилась, что мое бедное сердценепременно будет разбито, потому что такие, как он, только тем и заняты, чтоделают женщин несчастными. Но когда он был серьезен, становилось даже хуже — яначинала подозревать, что разбитое сердце — это такая ерунда, что о ней иговорить неприлично, то есть сидящий напротив меня тип намного опаснее, чемможно себе представить. «Я сама себя пугаю», — попробовала я успокоитьразыгравшееся воображение.

— Дались тебе эти ключи, — пробормотала я ивздохнула. Матвей что-то собрался спросить, но я продолжила:

— Роль частного сыщика придется сыграть тебе.

— Польщен твоим доверием, — фыркнул он. Помедлив,вздохнул и добавил:

— Но было бы лучше для всех, расскажи ты мне всюправду. — В голосе прозвучал намек на большие душевные переживания.

«Для всех это вряд ли», — мысленно возразила я,приглядываясь к Матвею. Его убежденность в том, что перед ним совершенная дура,возымела свое действие, и я тут же, не сходя с места, поклялась себе: этотпарень очень пожалеет, что был обо мне столь невысокого мнения. Он хочет, чтобя его соблазняла? Очень хорошо. И душу чтобы свою непременно ему открыла?Пожалуйста. А потом я оставлю его с носом, что не раз проделывали героини моихлюбимых романов.

— Я еще не уверена, что могу доверять тебе, —произнесла я с огнем в очах.

Матвей вроде бы насторожился.

— И что я должен сделать, чтобы ты доверилась мнепо-настоящему? — иезуитски поинтересовался он. Затем взял меня за руку снеясной целью, но на сей раз нервно дергаться я не стала, смотрела на негопрямо и открыто, как и положено красивой женщине, которая хорошо знает себецену. — Ты чего так смотришь? — еще больше насторожился Матвей,однако моей руки не выпустил.

— В каком смысле? — нахмурилась я.

Он придвинулся ближе и перешел на шепот:

— Взгляд у тебя многообещающий.

— Да? Должно быть, я поверила в свои силы, —хихикнула я.

Следующий вопрос Матвея оказался совершенно дурацким:

— Как по-твоему, я могу тебя поцеловать?

Спрашивал он скорее из вежливости, потому что уже готовилсяисполнить задуманное, но тут в кухне появилась Ленка. Она вытаращила глаза,затем резко развернулась и попыталась исчезнуть, но задела рукой чашку, чтоотвлекло нас от поцелуя. Внимание целиком сосредоточилось на ней.

— Чайку, что ли, попить? — изрекла подружка,переминаясь с ноги на ногу. Матвей грозно смотрел на нее, точно предлагаяпровалиться к чертям немедленно и навсегда. — Да нет уж, не буду, —вздохнула Ленка. — Пойду спать.

— Пожалуй, я тоже пойду, — улыбнулась я Матвею ивыскользнула из кухни впереди Ленки.

— Он тебя соблазнял? — зашептала она, как толькомы оказались в комнате.

— Скорее я его.

— Правильно, Катенька. Он наша единственная опора инадежда. От Гоши-то толку никакого. А этот отчаянный, он только с видуинтеллигентный. А внутри, я чувствую, ого-го… Я его насквозь вижу!

— И что видишь? — забеспокоилась я.

— Ну… — Стало ясно, вопрос поставил подругу втупик. — Короче, нам такой парень подходит. Но ведь дело-то опасное, ещесбежит, чего доброго, так что ты постарайся его увлечь, чтоб он без тебя уйтине мог, ты без меня, а я.., вот и выйдет…

— Сказка про репку, — подсказала я. — Тащидетективы.

— Мы же спать хотели? — удивилась Ленка.

— Ага, спать. Я же решила его соблазнять, а у меня нетак много жизненного опыта, вот и будем набираться ума-разума.

— Хорошо, — кивнула Ленка. — Если найду сценусоблазнения, зачитаю вслух.

— Ты все подряд читай, вдруг отыщется что полезное.

Ничего полезного Ленка не нашла, потому что вскоре уснула.Оправдывало ее лишь то, что лежа читать она не в состоянии. Даже передэкзаменом выдержки никакой, раз — и уже дрыхнет. Покачав головой с некоторойдолей возмущения, я продолжила чтение при свете настольной лампы, но до сценсоблазнения и я не дошла. В детективе у героини из-под носа увели крупную суммуденег, и я сразу же вспомнила о пионе, точнее, о крупной сумме, зарытой подним. В доме стояла тишина, а я изнывала от беспокойства, несколько раз недобрымсловом помянув Матвея — из-за идеи его соблазнять я забыла обо всем на свете. Вобщем, через десять минут я вылезла в окно и стала шарить в темноте в поискахпиона и лопаты. Пион удалось обнаружить, а вот лопаты в кустах не оказалось.