Индийские веды тоже превозносят ступу и сому (это напиток богов, вроде амброзии, хотя вполне возможно, речь идет и о сперме), но здесь сексуальная символика поднята на космический уровень. Ступа — это космическая матка, в которой обновляется жизнь, а пест — это космический фаллос[82].

Железная ступа упоминается в русском заклинании XVII века: «Стоит ступа железная, на той ступе железной стоит стул железный, на том стуле железном сидит баба железная».

Ступа — это транспортное средство Бабы Яги, и в мире мифов одна только Баба Яга имеет исключительное право летать в ступе. «Обычные» ведьмы летают на помеле, вылетая из дома через печную трубу. Баба из эпоса «Горный венец» П. Негоша говорит: «Плывем с серебряными веслами, лодка наша — яичная скорлупка». Эти строчки отражают народное верование в то, что ведьмы передвигаются в скорлупе от яиц. Именно поэтому скорлупу от разбитых яиц было принято сначала измельчать и только после этого выбрасывать, ведь в таком случае ведьмы не смогут ею воспользоваться. На острове Крк верят, что «нечистая сила может перебраться по морю только в яичной скорлупе».

Ступа, транспортное средство Бабы Яги[83], символически ближе к яичной скорлупе, чем к метле. Баба Яга передвигается в собственной символической матке (которая при этом настолько гипертрофирована, что Баба Яга целиком помещается в нее) и загребает воздух пестом (пенисом!). Свободная от людских законов, от строгих законов полов, которые определяют, что можно, а чего нельзя, Баба Яга пользуется и тем, и другим, то есть и мужским, и женским половым органом, и летит, что является очень сильной мифической репрезентацией человеческой сексуальности. Эта сексуальность, правда, гротескна и карнавализирована. Ввиду того, что Баба Яга старуха (как полагают, столетняя), она является не только травестией (мужчина, переодетый в старуху), но и трансвестией человеческой сексуальности.

Возможны, конечно, и другие толкования: например, что у Бабы Яги как у существа женского пола уже заранее «подрезаны крылья» и она вынуждена летать в ступе, т. е. в предмете, использующемся в повседневной жизни, что равносильно летанию в горшке или в квашне. Есть и такое мнение, что Баба Яга на самом деле андрогин, гермафродит — совершенное человеческое существо, славянский фольклорный вариант Тиресия, который благодаря богам несколько раз менял пол (и в конце концов пришел к выводу, что женский намного лучше!). Во время славянских масленичных обрядов, в частности в Хорватии, по селу проносят куклу, которая называется «баба деда носит», а состоит такая кукла из переплетенных частей мужского и женского тел.

На популярном русском лубке начала XVIII в. показана необычная картина: Баба Яга отправляется на борьбу против крокодила. Крокодил — это, видимо, Петр Великий (крокодилом называли Петра Великого староверы), а Баба Яга — его жена. Баба Яга едет верхом на свинье, в одной руке у нее поводья, а в другой пест. За пояс заткнуты топорик и прялка. Один предмет «мужской», другой типично «женский». Так Баба Яга в воображении анонимного автора лубка обладает двумя символами могущества.

Примечание

Пупина электрическая грелка в виде большого мехового сапога — это, по сути дела, современный аналог ступы Бабы Яги. Связь становится еще более очевидной, когда Пупин сапог присваивает девочка Вава и использует его как материнскую матку, в которой засыпает и видит сны.

Кукла, vagina dentata, страстно жаждет пениса только для того, чтобы летать в ступе и при этом оставаться независимой от своей «летающей машины». Но в таком случае владелец машины должен умереть. Возможно, все Куклины мужчины или инвалиды, или вскоре умирают — ведь полностью «укомплектованный» мужчина ей не нужен. Ей нужна только одна деталь, «пест». Рядом с Куклой, которая в давние времена была бы повелительницей ветров, чувствуется непонятное движение воздуха, легкий ветерок.

О Бабе Яге ходят дурные слухи, говорят, что она «ела людей, как цыплят». Ее избушка, окруженная горами человеческих костей, ясно дает понять путнику — по этому адресу проживает людоедка. Людоедство Бабы Яги с точки зрения фольклора связано с ритуалом, имеющим ужасающее название, — «перепекание ребенка». Такой обряд совершался над детьми, больными рахитом (в России и в Украине рахит в народе называли «собачьей старостью»)[84]. Смысл обряда состоял в том, что болезнь должна была сгореть. Обряд сопровождался заклинанием: «Как хлеб печется, так и собачья старость пекись!» Во время обряда деревенская знахарка как бы совала больного ребенка в печь. Другими словами, происходило символическое отождествление хлеба с ребенком, а печи с материнской утробой. Возвращение ребенка в печь, т. е. символически в материнскую утробу, имело значение повторного рождения. Слабый и рахитичный ребенок плохо испекся в утробе матери, поэтому его нужно было допечь в печи. Печь одновременно символизировала загробный мир, временное погружение в него и временную смерть.

В большинстве сказок Баба Яга показана старухой, живущей в одиночестве. Иногда о ней говорят, как о матери одной, а иногда даже и сорока одной дочери. С психоаналитической точки зрения наиболее интересен, конечно, мотив пожирания собственной дочери. Баба Яга по недоразумению (подобно греческому Фиесту, брату Атрея, который съел своих сыновей) съедает собственную дочь, или, тоже вследствие недоразумения, убивает всех своих дочерей[85].

Южные славяне считают, что ведьма может навредить исключительно своим родным и друзьям. «Зла ненавистному делать не можем, а кто нам мил или свой, того с корнем выдернем», — говорит баба в «Горном венце». Есть южнославянская пословица «Куда ведьме идти, как не к своим родным?» В одной сербской народной песне пастух следующим образом описывает свой сон: