Мимо прошли все троллейбусы и автобусы, номера которых значились на табличке возле остановки. И только нужного, десятого, всё не было. Старикан в кудряшках беспомощно разводил руками и продолжал ласково улыбаться.

Наташа рассмотрела все дома, что были поблизости, окинула взглядом площадь Восстания. И вдруг отчётливо увидела: там, где, миновав площадь, Невский проспект вновь обретает себя, в центре пешеходного перехода, между домами 120 и 87, стоит огромное невидимое зеркало, разделяющее пополам и проспект, и город, и, может быть, весь мир. Зеркало, должно быть, появилось здесь очень давно, возможно, в момент закладки первого камня в фундамент будущего города, и оттого отраженная половина живёт своей жизнью, отличной от оригинала. Город отражается сам в себе, а потом отражение отражения отражается в Неве. И что здесь отражение, а что – отражается, уже нельзя понять. Зато можно встать там, перед зеркалом, перешагнуть зеркальный меридиан, пройти немного, развернуться, снова миновать точку перехода, и так несколько раз перепрыгнуть из одного мира в другой. Здравствуй, зазеркалье. До свиданья, зазеркалье. По крайней мере, точно будешь знать, что туда или сюда через невидимую раму шагал не отраженный, а настоящий ты. А часто ли удаётся почувствовать себя настоящим?

Десятый троллейбус всё-таки пришел и действительно доставил Наташу к нужному дому. Добрый дедушка, прижавшись носом к стеклу, махал рукой, пока не скрылся из виду.

Здание, в котором располагался питерский офис компании «Trendy Brand», показалось дворцом. Но только снаружи. Внутри царили пластик, искусственная кожа и подвесные потолки. А также трёхступенчатая система контроля: бюро пропусков, охранники, турникеты. Посетители, ожидающие разрешения на вход, боязливо жались к стенам. К счастью, пропуск на Ермолаеву Н.В. был заказан ещё вчера из Москвы, и охранник вежливо объяснил, как попасть к Петру Петровичу.

Наташа поднялась по мраморной лестнице на второй этаж, и оказалась в коридоре, отделанном ламинатом и ковролином. Распахнула дверь нужного кабинета. И застыла на пороге огромной залы. Рабочие столы, за которыми сидели люди в серых костюмах, располагались у самых стен и почти не привлекали к себе внимания. Пространство – вот что бросалось в глаза в первую очередь. В центре залы было так много свободного места, что можно было танцевать вальс, и кружащиеся пары не задевали бы столы и не отвлекали работающих за ними серых людей. Возле резной, с позолотой, двухстворчатой двери, сохранившейся, верно, с тех времён, когда это здание и в самом деле было дворцом, стоял ксерокс. Около ксерокса несла стражу женщина-гренадёр в такой же серой, как и у остальных, рабочей униформе.

– Вы к кому? – тоном государственного обвинителя спросила она, когда Наташа замешкалась на пороге.

– Мне к Петру Петровичу, – заученно улыбнулась Наташа.

– Улыбайтесь-улыбайтесь! – посоветовала женщина-гренадёр. – Тогда обтяпаете делишки. Петру Петровичу всегда нравились такие… долговязенькие, глазастенькие, глуповатые фефы.

– Глуповатые фефы? – прищурилась Наташа. – Лет двадцать назад вы тоже были одной из нас?

– Пётр Петрович вышел покурить, подождите его – как ни в чём не бывало сообщила женщина-гренадёр и сделала приглашающий жест в сторону массивного стола, стоявшего в стороне от прочих.

Наташа присела на стул для посетителей. Напротив стола Петра Петровича располагался заброшенный камин. Внезапно камин застрекотал, и из него, как длинный язык, высунулся листок бумаги. Сидевший рядом клерк подбежал к камину, выдернул листок из скрытого в тени лепных завитушек факсового аппарата и сломя голову умчался прочь.

Распахнулась тяжелая балконная дверь, мелькнул, как видение, головокружительный вид на Неву. Наташа успела разглядеть мраморные перила, колонну, массивную пепельницу. Дверь закрылась.

Пётр Петрович, удовлетворивший потребность в никотине, радостно потирал руки.

– Бросил курить! – объявил он. – Теперь – не больше трёх в день. Это была вторая.

Лучшего момента для обсуждения деталей рекламной кампании было не найти. Но строптивый Пётр Петрович не захотел ничего обсуждать. Он даже не пожелал ознакомиться с предложениями, которые привезла ему Наташа. Вместо этого открыл на своём компьютере сверхсекретный план продвижения, подготовленный для московского филиала, выделил в нём три графы и сказал:

– Не надо выкрутасов там, где это не надо. Просто повторите у нас все пункты, кроме тех, что я отметил. Объясняю, почему не надо этих трёх. Концертов у нас хватает. Своих. Не надо каких-то незнакомых пижонов из Лондона привозить. Минус один. Брендирование станции метро. Это вообще ни в какие ворота. Ни в Нарвские. Ни в Московские. У нас не так много станций, как у вас. Всё на виду. Обалдели? Взять целую станцию и увешать только нашей рекламой? Это же неприлично. Что люди подумают? Что мы какие-то выскочки-однодневки. А мы – авторитетный мировой бренд с богатой историей. Минус два. И третье. Интернет. Почему я должен платить за Интернет, если за него уже в Москве заплатили? А? Вот я вас и подловил. Интернет-то у нас всеобщий. World Wide Web называется. Что в переводе означает Всемирная Сеть! Всемирная! Здесь написали, в Никарагуа прочитали. Короче, вычёркиваем. И таким образом сумма меняется… И становится…

Наташа уже представила, как она с позором возвращается в Москву… И зачем только она потратила полдня на составление пяти оригинальных планов продвижения с учётом специфики города Санкт-Петербурга, если заказчик на них даже и смотреть не стал?

– Вот какой она становится, – Пётр Петрович открыл отдельный документ, скопировал туда цифру и тут же стёр – в целях конспирации. – Понятно вам? И как раз столько нам и выделили!

Наташа внутренне возликовала: итоговая сумма почти втрое превышала ту, которую она надеялась выцарапать из директора питерского филиала, к тому же этот ангелоподобный мужчина невозможного не потребовал и пытку дополнительным концертом применять не стал.

– Не расстраивайтесь, что я раскусил ваш трюк с Интернетом, – сказал ангелоподобный. – Я вам лучше сейчас скажу, где можно вкусно и недорого пообедать. Записывайте, потому что объяснять буду долго. А концертов у нас хватает. Вот, вчера был один, например… Ну, записывайте, записывайте!

«Потому что вчера концерт был», – вспомнила Наташа. Камин застрекотал вновь. Новый клерк подбежал к нему и храбро сунул голову внутрь.

До Московского вокзала Наташа решила добраться пешком – карта была при ней, а стоило только засомневаться в правильности выбранного пути, как рядом появлялся какой-нибудь симпатичный тихий человек и указывал верное направление.

День клонился к вечеру, и небо из серого стало свинцовым. Пешеходы еле-еле передвигали ноги, как будто небесный свинец действовал на них отравляюще.

В поисках тихой кофейни Наташа свернула с Невского на Малую Конюшенную. На углу, на сваленных в кучу каменных плитах, непонятно как удерживая равновесие, стоял трубач и наигрывал какую-то почти забытую мелодию. Люди останавливались послушать, кидали деньги в его чемоданчик.