– …отъехать на достаточное расстояние и вернуться обратно вороном. Родители проводят одну свою дочь и останутся здесь со второй. Карета будет добираться до Хейвурда столько времени, сколько понадобится, чтобы Айлин смогла выполнить свою миссию в Рудьяре.

– Ухаживал за одной сестрой, женился на другой. Внезапно, – тихо шепнул на ухо Сандр и притворно вздохнул: – Вот так и гибнет моя репутация…

– Скорее подтверждается, – хихикнула я.

Аранхорд открыл рот, чтобы еще что-то сказать, но Венетия дернула его за руку и потянула к выходу:

– Все уже все поняли. Пошли! Дай им поговорить!

Задержалась в дверях, выразительно посмотрев на Иниру. Та сцапала книгу, улыбнулась маме:

– Потом поговорим! – и выпорхнула следом.

Интересно, когда это моя мама и леди Инира успели сдружиться? Двух более непохожих леди надо еще поискать!

Рэн тряхнул волосами, мстительно напустил на лицо фанатично-благостное выражение и уже в образе Мерит выплыл в коридор. Вот гад. От такой просветленной даже пегасы шарахаться начнут.

– Мне тоже пора, – Сандр неохотно шагнул к двери.

Папа жестами показал, чтобы он остался.

Мы с Сандром недоуменно переглянулись.

А папа уже говорил, делая быстрые пасы руками.

Вначале Сандру досталось за излишнюю самоуверенность: не стоит нагло шастать по ночам где попало, когда за тобой идет охота. Потом влетело за плохую физическую подготовку и отвратительное владение оружием. А как иначе, если его пришлось спасать девушке? Отбивать от наемников! Закончил отец тем, что мою руку Ассандр не получит, пока не сможет выстоять против него в бою.

– Хоть сейчас, – усмехнулся Сандр. – Готовы завтра выдать Мерит замуж?

Кажется, часть про самоуверенность лорд Ортвин пропустил мимо своих благородных ушей.

Мама возмущенно всплеснула руками.

– Через месяц? – исправился Сандр.

– Через три. И это самое меньшее, – притворно вздохнула я. – Два месяца ты будешь тренироваться с папой, это точно.

Папа насмешливо вскинул брови.

– Он хороший воин, пап, – улыбнулась я.

Отец недоверчиво глянул на Сандра: «Завтра увидим».

Тот кивнул в ответ и вышел.

Как только мы остались одни, я вдохнула, выдохнула и сказала:

– Мам, пап, вам лучше сесть…

«Ничего, я постою», – прищурился папа.

Мама настороженно опустилась на самый краешек дивана и застыла. А я… Я начала каяться. Потому что кто-кто, а родители имели право знать правду.

Мой немного приукрашенный и причесанный рассказ обо всем, что случилось в городе прях, о проделках безумного дракона, о том, как Сандр не дал мне свалиться в зверя, о петле Нати и возвращении Мерит они выслушали молча.

Зато потом…

В общем, если бы папа мог кричать, а мама не была такой леди, особняк Аранхорда раскатился бы на отдельные камушки.

Сначала родители дружно хотели прибить и меня, и Сандра, только не знали, с кого начать. Попутно досталось и Аранхорду с его интриганско-дипломатической полуправдой, Венетии с ее молчанием, а заодно и Инире с ее отбором, хотя она-то уж точно была ни при чем. Наконец, выпустив пар, папа и мама переглянулись и сказали, что поступили бы точно так же, как и мы!

Едва буря утихла, мама утащила меня на диван. Отец следил за нами со счастливой улыбкой, рукояти мечей за его спиной хищно поблескивали. Ему снова разрешили носить оружие, значит, обвинения сняты.

Я с блаженной улыбкой положила голову маме на колени. У меня получилось.

Все получилось!

Я потерла глаза рукой, вздохнула… И провалилась в сон.

Проснулась от назойливого жужжания и тихого возмущенного щелканья. Сонно потянувшись, я сунула голову под подушку. Подушку? Смутно вспомнилось, как мама привела меня в спальню, помогла раздеться и окутала вначале очищающим заклинанием, потом одеялом. Дальше была мягкая кровать и… провал. Никаких мух и щелкунчиков!

Жужжание приблизилось к уху, по ноге, высунутой из-под одеяла, побежали крохотные волосатые лапки. Я испуганно дернулась, развернулась и, выставив перед собой подушку, села.

Над кроватью парили мои деревянные туфли, радостно жужжа, между складками сбитого одеяла крались сопушки, не сводя глаз с летучей обувки. В мохнатых лапках поблескивали сетки из паутины, смахивающие на большие сачки для ловли бабочек.

– И что вы тут устроили?

Сопушки замерли на миг, потом быстро выплели ответ: «Защищаем от покусителей! Туфли жужжат, ведьма спит!»

Понятно.

– Молодцы.

Я отложила подушку, подманила пальцем туфли, почесала ремешки. Соскучившаяся обувь тут же свалилась на одеяло, словно довольная кошка. Взяв за задники, я спустила туфли на пол. Они тут же послушно уползли под кровать.

Сопушки свернули сети и радостно облепили меня. Почесывая по очереди четыре пушистых головки, я насмешливо спросила:

– А как туфли сюда попали?

Перед поездкой на злополучный праздник я точно оставила их в шкафу. Вряд ли кому-то пришла в голову идея порыться в моих вещах. Мама этого никогда не делала, а служанкам вроде бы и незачем.

Сопушки виновато защелкали и начали выводить признание. Уже на первых строчках я давилась смехом.

Пушистые негодники узнали, что я нашлась, и решили «сделать приятное». Так как я очень любила летать в туфлях, они отыскали их в шкафу, «чтобы почистить». Но застоявшаяся в темноте обувь тут же захотела размяться и вылетела в приоткрытое окно. Сопушки на нитях рванули следом.

Три круга у особняка, один вспугнутый пегас, два злых конюха – и сопушки приволокли опутанные сетью туфли обратно. Обувь вела себя тихо, и ее распаковали. И тут она снова начала порхать. Во время очередного отлова «вредных туфель» я и проснулась.

«Может, послушную метлу заведем?» – мстительно предложили сопушки.

Послушную? Да у меня никакая не заводилась. Впрочем… Живность-то вроде перестала от меня шарахаться.

– Посмотрим, – я сгребла сопушек в охапку и поступила как настоящая ведьма: начала их тискать и почесывать. – Как же я по вас соскучилась!

На довольное щелканье сопушек из-под кровати высунули носы туфли.

– Я по вас тоже скучала! – улыбнулась я.

И даже если появится метла, не перестану на них летать. В дверь тихо постучали, в комнату осторожно заглянула мама.

– Привет, ма! Я долго спала, мама? Который час, мама?

Я прекрасно ориентировалась по луне и сама знала все ответы. Но, боги, как же приятно было снова произносить это слово – мама…