Не удержавшись, я дотронулась лапой до крохотного дракончика, и он осыпался серебристой пыльцой, оставив на когтях мерцающий след, а в душе – чувство восторга, чистого и наивного, как в детстве.

– Здесь действительно очень красиво, – задумчиво сказал Сандр.

За его плечами отливали бирюзой два перепончатых полупрозрачных крыла, сотканных из магии. Когда я проваливалась в зверя, они почти исчезали, но появлялись вновь, едва я, цепляясь за тепло в глазах Сандра, выплывала обратно.

– Нужно идти, – сосредоточенно пробормотала я.

Мутное отражение в этот раз напоминало дверной проем. Я тут же сунула в него голову и обрадованно рыкнула: по ту сторону проема раскинулись развалины города прях.

Получилось!

С довольным пофыркиванием я вывалилась из подлунных земель. Обернулась назад, чтобы поторопить Сандра, и уперлась носом в перегородившую проем странную пленку, совсем не прозрачную. Я озадаченно потрогала ее лапой.

Пленка упруго прогнулась, на ее поверхности проступило что-то похожее на паутину. Я попятилась. Терпеть не могу паутину! Налипнет на морду, не счистить ничем. Щекотно, просто ужас. Я однажды полчаса чихала, чуть голова не оторвалась.

– Сандр? – испуганно рыкнула я.

– Я здесь, я не могу войти, – отозвался он.

– Почему? – сердито выдохнула язык пламени.

– Потому что он уже был здесь. А правила нельзя менять, – раздалось сзади.

Кто здесь? Я настороженно оглянулась. Из-за обломка стены выплывали четыре женщины: одна в сером платье, одна в черном и две в белом.

– Ты пришла второй раз только потому, что первый шанс использовала ведьма, а не дракон, – продолжила та, что в сером. – Но он не войдет.

Правила, шансы, ведьма, дракон… Ничего ж непонятно!

– Сандр? – заскулила я, уткнувшись носом в пленку. – Меня не пускает обратно… И эти женщины, они мне не нравятся!

– Мерит, все хорошо! Эти женщины не сделают тебе ничего плохого, наоборот, помогут… Все хорошо…

– Сандр… – взвыла я.

– Я здесь. Главное, я могу с тобой говорить…

– Только не уходи, – взмолилась я.

– Ни за какие сокровища, – в голосе Сандра была улыбка, теплая-теплая. Она заставила блаженно прищуриться. Уф! Ой… – Нати там?

Нати?

– Нати, твоя подруга…

Я снова оглянулась. Одна из женщин в белом показалась мне смутно знакомой. Она помахала рукой и ласково улыбнулась. Нати? Да! Точно! Нати. Подруга.

– Здесь! – обрадовалась я.

– Спроси ее, петля созрела?

Петля? Зачем ему какая-то петля? Я покосилась на Нати.

– Нет, – она отрицательно покачала головой. – Нужно еще несколько дней.

– Значит, будем разговаривать эти несколько дней… – уверенно сказал Сандр.

Что? Я тут должна сидеть несколько дней? Мне уже сейчас хочется есть, пить, спать. И еще ужасно чешется задняя лапа. Фу! Я сердито выдохнула пламя, опалив обломок стены, и смущенно села. Я не хотела, честно!

– Мерит, ты тут?

А куда я денусь? Голос за пленкой был приятным, родным. А пыльные развалины мне не нравились. И женщины мне не нравились. Кроме… Нати? Да, кроме Нати. Хорошо, что они как раз развернулись и поплыли прочь. Нати дернулась ко мне, но ее утащила вторая в белом.

Уместившись между камнями мордой к непонятной пленке, я положила голову на передние лапы и прикрыла глаза.

– Мерит, а знаешь, кто тебя еще ждет? – донесся из-за преграды голос. – Сопушки! И учти, дядюшка уже наверняка переправил Рину к остальным, так что у тебя теперь на одного фамильяра больше!

Сопушки… Совиные блестящие глазки, клювики, мохнатые лапки и пушистые круглые головы. Они смешные. И у меня теперь их четыре. Хорошо…

А голос все говорил, напоминал, шутил, заставляя выбираться из уютной и простой «шкуры» зверя. Давал силы цепляться за себя настоящую. Не дракона и не ведьму. За себя целую…

Вскоре вернулась светловолосая женщина в белом… Нати. Подруга. Притащила мне воды и гору выпечки. Устроилась на камне рядом с моей лапой, и, пока я хрустела пирогом, она разговаривала с Сандром. Так у меня появился второй голос.

И потянулись бесконечные часы. Когда Сандр замолкал и из-за пленки доносилось сопение, начинала говорить Нати. Она рассказывала об отборе, о нашем знакомстве, о взбесившихся ножницах, утюге и манекене, о чемоданах, которые на нее упали, о том, как я ее лечила. Потом Сандр просыпался, и, пока он говорил, Нати дремала у меня на крыле. Иногда бегала за едой и водой.

Я сама старалась спать мало: было страшно, что не проснусь. Точнее проснусь, но собой уже не буду. Я все чаще проваливалась в зверя, и с каждым разом все труднее было выбираться, все труднее вспоминать…

Однажды я проснулась от тихих всхлипов. Удивленно покрутив головой, заметила светловолосую. Она сидела рядом со мной на скомканном одеяле и плакала, глядя на парящий у груди кусочек нити. Он светился и вспыхивал то серым, то черным, то белым…

Ей что, больно? Эта нитка ее обидела?! Я вопросительно толкнула светловолосую мордой.

Она заревела еще громче и повисла у меня на шее. Нитка взлетела и теперь маячила аккурат перед глазами. Я разинула пасть, норовя цапнуть ее зубами.

– Нати! Что происходит? – всполошился Сандр.

Нати? Ага. Нати. Подруга. А гадкую нитку я все ж поймаю и проглочу. Чтоб не смела ее обижать! Зубы щелкали, нитка шустро уворачивалась.

– Петля отделилась! – счастливо выдохнула светлово… Нати, отцепляясь от моей шеи.

Петля? Я мгновенно захлопнула пасть. Та самая, которая нужна была Сандру? Это хорошо. Я старательно уцепилась за мысль. Хорошо же? Теперь мы сможем улететь отсюда туда, где ветер и облака!

– Зови сестер! – рявкнул не хуже меня Сандр.

– Не нужно.

Я настороженно обернулась.

Три женщины выплыли из-за обломка стены. Кажется, я их знаю. И зверь тоже. Вроде бы они неопасные.

Нати вскочила, протянула руку, и на ее ладонь тут же послушно опустилась светящаяся нитка. Я изо всех сил стиснула зубы. Ужасно хотелось все-таки ее проглотить.

– Мерит, я с тобой, всегда с тобой, что бы ни случилось, – донеслось из-за пленки.

– И… я… – вырвалось само, откуда-то из глубины.

Я же внимательно следила, как женщины окружают меня. И это мне не нравилось. Может, пламенем дохнуть? На всякий случай.

– Будь послушной, не сопротивляйся…

Ну, раз он просит… Я замерла, напряженно кося глазом.

– Я Натозаэлти, пряха настоящего, – едва слышно начала светловолосая, – сплетаю заново нить Мерит Айлин. Взамен отдаю часть нити своей жизни. Добровольно.