Я хватаю свой телефон, который, должно быть, соскользнул с кровати где-то между тем, как я показывала Тео сплетни, которые были на Facebook, и тем, как он снова входил в меня.

Я получила поток уведомлений, некоторые от людей, с которыми я не разговаривала с того дня, как уехала из Ловелла. От их вида у меня болезненно скручивается живот.

В этом нет ничего хорошего.

Ничего, блядь.

Моя рука дрожит, когда я держу телефон перед собой, желая разблокировать его и выяснить, что произошло.

Я знала, что это будет плохо. В ту секунду, когда я увидела, что Луис был убит, страх поселился так глубоко во мне, что я не сомневалась, что это еще больше усложнит мою жизнь.

— О Боже, — я тихо всхлипываю, думая о папе и Крузе. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, — умоляю я. Если бы они пошли за этим тупым придурком из-за меня, и они были бы ранены или хуже… Нет, просто нет.

Медленно выдыхая, чтобы успокоиться, я провожу пальцем по экрану и открываю первое уведомление. Я даже не трачу время, чтобы посмотреть, от кого оно. Мне просто нужно знать, что скрывается внутри и как это новейшее откровение изменит мою жизнь.

Как только я читаю заголовок статьи, мое сердце подскакивает к горлу.

— Тео, — зову я, мой голос покрыт паникой, когда я пытаюсь разобраться в том, что я читаю.

— Что случилось? — Он спрашивает не более двух секунд спустя, выбегая из ванной. — Эмми? — Он обеспокоенно вздыхает, когда видит выражение моего лица.

— Это был мой папа. — Его брови на мгновение приподнимаются в замешательстве. — Он… он убил Луиса.

Губы Тео приоткрываются, чтобы ответить, но слова не выходят. Вместо этого он качает головой и подходит ближе, поднимая мою руку, которая все еще сжимает телефон, чтобы прочитать новостную статью, которую я читала.

— Оружие, найденное на месте преступления, предположительно, принадлежит президенту MC Чарльзу Рэмси. Продолжается розыск, чтобы найти… Черт, — выдыхает он, когда статья продолжается.

— Ничто из этого не имеет никакого гребаного смысла, Тео, — признаюсь я, бросая телефон обратно на кровать. Мне не нужно читать какие-либо другие сообщения, я почти уверена, что точно знаю, что они собираются сказать.

— Я знаю, детка, — мягко говорит он, притягивая меня в свои объятия и прижимая к себе.

Прижимаясь лицом к изгибу его шеи, я сосредотачиваюсь на ровном биении его сердца.

— Ты знаешь, что случилось с Рэмом после того, как ты ушла? — Тео спрашивает мягко, и я качаю головой.

— Нет, папа не сообщил никаких подробностей. И в основном, я была счастлива жить в невежественном блаженстве. Папа сказал мне, что он не проблема и…

— Разве он не говорил тебе то же самое о Волках?

— Да, но… — Я выдыхаю вместо того, чтобы спорить о чем-то, о чем понятия не имею.

— Когда твой отец и Круз появились у моей двери после твоего ухода, они были покрыты кровью. Чья она была?

Я хмурюсь, вспоминая, как они вернулись в дом, выглядя именно так.

Моей первой реакцией было, что это все принадлежало Тео, но как только я узнала, что это не так, я не хотела знать, хотя у меня были подозрения.

— Честно говоря, я предположила, что это принадлежало либо дедушке, либо Луису, либо нескольким его парням. Папа и Круз заверили меня, что все улажено, поэтому я попыталась отмахнуться от этого.

Он кивает, глядя на меня сочувственным взглядом.

— Нам, наверное, стоит вернуться. — Его рука обхватывает мою щеку, и он пристально смотрит на меня сверху вниз.

— Что? — Я спрашиваю, читая что-то в его глубине, что, я думаю, мне не понравится.

— Я клянусь тебе, Эм. Я ничего не знаю.

Я киваю. — Я верю тебе, — говорю я ему честно. — Пожалуйста, скажи мне, о чем ты думаешь.

— Я думаю… Я думаю, нам следует вернуться. Предполагать что-либо никому не поможет.

Мое сердце бьется в груди, когда я смотрю на него, тепло его рук на моем лице удерживает меня на земле.

— Ты не думаешь, что это был он?

— Я думаю, что есть много возможностей. Но… — Он глубоко вздыхает. — Самое очевидное, во что можно поверить, это то, что он мстит за то, что Луис похитил тебя. Внешнему миру это показалось бы реалистичным. Но…

— Мы не внешний мир, — бормочу я, начиная угадывать, куда он клонит.

— Почему он вдруг почувствовал необходимость защищать тебя? Он продал тебя. Он был более чем счастлив передать тебя, так зачем ему…

— Внезапно приходить мне на помощь, — заканчиваю я. — Ты прав, нам нужно вернуться домой.

Делая шаг назад, я даю ему мало выбора, кроме как отпустить меня, когда я продолжаю идти к его гардеробу, чтобы чем-нибудь прикрыться, в то время как идеи, о которых я действительно не хочу думать, мелькают в моей голове.

Но продолжают появляться два лица, и я бы поставила деньги на то, что все это имеет к ним какое-то отношение.

* * *

Стелла, Себ, Калли и Ксандер сидят на диванах, когда мы проходим через гостиную номера для девочек всего несколько минут спустя.

Они бросают один взгляд на меня, одетую только в рубашку Тео, и улыбки появляются на всех их лицах.

— Да, братан, — кричит Себ, поднимая руку, чтобы Тео дал пять. — Чувак, не оставляй меня в подвешенном состоянии.

Закатив глаза, Тео уступает и хлопает ладонью по руке своего друга.

— Вы двое гребаные идиоты, — огрызается Стелла.

— О, как будто ты чем-то лучше. Как только вы останетесь одни, вы будете сравнивать заметки о размерах наших членов, — объявляет Себ.

— У Тео больше, — выпаливаю я, к его большому ужасу.

Пытаясь встать, Себ опускает руки к поясу. — Ты так говоришь только потому, что не провела должного сравнения. — Он просто расстегивает пуговицу, когда Стелла тащит его обратно на диван.

— Ты мудак, — шипит она. — Оставь их в покое.

Он дуется, но это не мешает ему дразнить Тео.

— Но посмотри, как он счастлив, — дразнит Себ.

— Хорошо, хорошо. Мы уезжаем отсюда. Вам придется самим прокладывать себе путь домой, — говорит Тео.

— Ты бросаешь меня ради девушки? — Спрашивает Себ, его брови взлетают в притворном шоке.

— Нет. Я бросаю тебя ради своей жены. Я уверен, ты разберешься. Вы двое еще не окрестили машину Нико, так что…

— О нет. Они не пойдут на это, если мне придется быть с ними сзади, — подхватывает Калли, выглядя совершенно напуганной одной этой мыслью.

— Прости, детка, не наша вина, что ты единственная, с кем не потрахались прошлой ночью.

— Знаешь, она права. Ты засранец, — шипит Калли, ее глаза сузились от гнева на Себа.