Пока я размышляла обо всем этом, солнце понемногу начало клониться к закату. Тени в комнате удлинились, и я почувствовала, что здорово проголодалась. Я бросила еще один взгляд на часы. Стрелки показывали без четверти шесть, и я подумала, что мама, наверное, уже готовит ужин.

Без колебаний захлопнув учебник, я села на кровати, собираясь идти домой. Потревоженный мною Голден приоткрыл глаза и недовольно заворчал, но я не обратила на него внимания. Вырвав листок из своей тетради с конспектами, я набросала Оуэну коротенькую записку:

«О.! Надеюсь, сегодня ты не очень устанешь на своей работе. Прошлый вечер мне ужасно понравился. Я тоже тебя люблю. Увидимся завтра.

Очень, очень тебя люблю!!! Целую. Твоя М.».

Сложив листок пополам, я поставила его «шалашиком» на подушку Оуэна.

– И тебе до завтра, толстяк! – сказала я, почесав Голдена за ухом.

Когда я вернулась домой, отец как раз досматривал в гостиной бейсбольный матч. На кофейном столике перед ним стояло несколько бутылок из-под пива и на четверть пустая бутылка «Джека Дэниэлса». Это стало для меня неприятным сюрпризом – похоже, отец решил переключиться на более крепкие напитки.

Входную дверь я постаралась закрыть как можно тише и дальше двигалась на цыпочках. Мне очень хотелось пробраться на кухню незамеченной. Судя по запахам, ужин был почти готов: в спертом, неподвижном воздухе (отец предпочитал смотреть телевизор, плотно закрыв окна и задвинув шторы) витали ароматы запеченного мяса, жареных грибов и лука. Я почти миновала гостиную, когда мне под ноги попала расшатанная половица, которая громко заскрипела. Черт!.. Я поморщилась.

– Молли, – не отрывая взгляда от экрана, сказал отец, – скажи матери, чтобы поторопилась с ужином.

«Сам скажи, пьяница несчастный!»

– Хорошо, скажу, – пробормотала я.

Отец наклонился вперед и, опершись локтем о колено, постучал по кофейному столику согнутым пальцем.

– Скажи ей, чтобы принесла ужин сюда, – добавил он, бросив на меня короткий взгляд через плечо. – Игра еще не закончилась.

С этими словами он допил остававшееся у него в бокале виски и сразу же налил себе еще на три пальца.

– Да, скажу, – повторила я.

На самом деле ничего говорить матери я не собиралась. «Лучше я сама соберу ему поднос с ужином, раз ему так приспичило», – думала я. Мама и так потакала всем отцовским капризам, только бы не выводить его из себя.

Дальше таиться не было смысла, и в кухню я почти вбежала. Вбежала – и едва не налетела на маму, которая, присев на корточки, собирала с пола мелкие стеклянные осколки. В нос мне ударил сильный запах ячменя и хмеля.

– Что случилось? – спросила я, останавливаясь. Почему-то я сразу подумала об отце.

Мама подняла голову и посмотрела на меня. Морщинки у нее под глазами стали глубже, но губы растянулись в усталой улыбке.

– А-а, Молли, здравствуй. Как позанималась? Как Оуэн?..

– Хорошо, – ответила я на оба вопроса сразу. – Что здесь происходит, мама?

Впрочем, я уже догадывалась – что. В кухне крепко пахло разлившимся пивом, им же пропитались мамины тапочки и домашние вязаные носки.

– Полка в холодильнике, на которую твой папа поставил пиво, была слишком переполнена. Когда он открыл дверцу, вся упаковка вывалилась на пол и разбилась.

«А он, конечно, даже не подумал за собой убрать!» – подумала я с раздражением. Впрочем, теперь мне стало понятно, почему отец принялся за виски. Должно быть, ему не хватило оставшегося пива, чтобы набраться до обычных кондиций.

– Давай я принесу щетку и все это замету, – предложила я, но мама покачала головой.

– На полу слишком мокро, чтобы мести. – Она выбросила в мусорное ведро пригоршню мелких осколков, которые держала в руке.

– Тогда давай сначала соберем с пола все пиво. Я возьму полотенца и…

– Нет. Стекло может остаться в ткани и испортить стиральную машину, – остановила меня мама, когда я уже собиралась снять с крючка посудное полотенце.

И она продолжила методично собирать с пола стекляшки, а я смотрела на нее, не зная, что делать. Ее возражения казались мне лишенными смысла. Я знала, что половую щетку можно легко отмыть, а стекло из полотенца – вытряхнуть. Так почему же она ползает на коленях посреди разлитого пива и битого стекла?

Внезапно я догадалась, в чем дело, и меня едва не стошнило от отвращения и острой ненависти. Должно быть, это отец велел маме собирать осколки вручную! Долгая, нудная работа должна была стать для нее наказанием за то, что он лишился пива!

– Шейла! – заорал из гостиной отец. – Долго мне еще ждать?! Где мой ужин?!!

Мама со звоном бросила в мусорное ведро еще один большой кусок стекла и вытерла вспотевший лоб тыльной стороной ладони.

– Одну минутку, Брэд! Я почти закончила.

Но я видела, что работы оставалось еще много. Весь пол, выложенный плиткой, был усыпан сверкающим, острым стеклом. Осколки поблескивали даже в самых дальних углах кухни – похоже, упавшие на пол бутылки не просто бились вдребезги, а буквально взрывались.

Готовый ужин стоял на плите. Осторожно обойдя пивную лужу, я взяла из буфета тарелку и прибор.

– Я ему отнесу…

– Нет! – Не вставая с колен, мама резко выпрямилась. Коротко вздохнув, она на мгновение прикрыла глаза. – Нет, Молли, пожалуйста… Я сама. Тебе нужно заниматься.

Дело было, разумеется, не в моих занятиях. Просто отец хотел, чтобы его обслуживала именно она. Если бы ужин принесла ему я, это могло вызвать новый скандал.

– Тогда давай я помогу тебе убираться, – сказала я и, поставив тарелку на буфетную полку, опустилась на колени рядом с матерью.

– Молли, прошу тебя… Встань немедленно!

– Шейла! – снова донесся из гостиной крик отца, потом в коридоре послышались его шаги, и я почувствовала, как мое сердце забилось чаще. Все еще стоя на коленях, я обеими руками провела по полу, торопясь убрать как можно больше пива и стекла. Несколько мелких осколков тотчас вонзились мне в кожу, неприятно уколов ладонь, но, к счастью, обошлось без порезов. Повернувшись к ведру, я стряхнула в него все, что мне удалось собрать. В это мгновение мне больше всего хотелось, чтобы кухня каким-нибудь волшебным образом очистилась сама и мама смогла бы наконец отнести отцу ужин. Быть может, тогда, думала я, он бы на какое-то время успокоился и вернулся к своему идиотскому бейсболу.

– Шейла, мне надоело повторять одно и то же!

– Молли, встань скорее! – шепотом взмолилась мама.

– Нет, – твердо ответила я. Я знала, что когда-нибудь это должно прекратиться, так почему бы не сегодня? Я была по горло сыта и отцовской грубостью, и маминым стремлением во что бы то ни стало ему угодить.