Похоже, в этот момент он вспомнил, какими именно соседями мы всегда были, и внезапно сделал шаг назад.

— В общем, — сказал он, — я вас предупредил заранее. Просто подумал, что следует дать вам знать, чтобы вы не слишком удивились, когда завтра приедут грузчики. А молодая семья въедет еще через день.

— Желаю вам удачи во всем.

— Спасибо, — ответил Джефф и улыбнулся, и оказалось, что у него неожиданно чудесная застенчивая улыбка, и тут меня почему-то охватило странное сожаление, почти грусть.

Я ведь могла стать ему другом. Могла пригласить его выпить чего-нибудь или просто на кофе. Может быть, тогда ему не захотелось бы устраивать эту дурацкую полную перемену в своей жизни.

До Патрика я как раз и принадлежала к таким людям, которые могли бы так поступить. Во всем виноват Патрик.

А теперь прямо за стеной будет жить чудесная молодая семья. Мой пустоватый маленький дом на две квартиры перестанет быть надежным убежищем, где можно спрятаться от чужого счастья. Мысль о том, что мне придется слышать и видеть эту самодовольную семью, эту любящую пару, видеть и слышать их каждый день, была невыносимой.

Ненавижу семьи, в которых имеются мальчик и девочка, как в какой-нибудь рекламе автомобиля. Это выглядит уж слишком аккуратненько. Такие семьи всегда невероятно горды собой.

Я почувствовала, как в голове все нарастает и нарастает давление предчувствия. Что-то должно случиться. Я должна сделать так, чтобы что-то случилось. И очень скоро. Я просто пока не знала точно, что именно.

* * *

Когда Элен вернулась домой после обеда со своей матерью и крестными, она села на ступени крыльца и положила сумку на колени. Ей не хотелось доставать ключи и открывать дверь в пустой дом. Хотелось позвонить в колокольчик и подождать, пока внутри не раздадутся медленные шаркающие шаги. Ее дедушка всегда открывал дверь с настороженным, почти воинственным выражением на лице, но оно сразу исчезало, когда он видел Элен.

— Она пришла! — ликующе кричал он бабушке и сразу широко распахивал дверь, а Элен чувствовала горячий запах выпечки.

Они умерли уже больше года назад, но сегодня Элен почему-то представлялось, что по какой-то причине они могут оказаться там, в доме. Бабушка и дедушка открывали перед ней эту дверь сотни раз, наверное. И сейчас ей не чудилось, что она просто оживляет воспоминания. Они вполне могли быть внутри, но на каком-то другом уровне бытия. Если посидеть на крыльце достаточно долго и по-настоящему сосредоточиться, то можно проскользнуть сквозь время, или материю, или что-то там еще и опустить голову на плечо деда, всего один еще раз, и увидеть, как он слегка розовеет, точно так же, как всегда, когда она его обнимала.

— Элли, что у тебя на уме?

Только ее бабушка называла Элен Элли, и никто больше. «Я не называла своего ребенка Элли и никогда бы так не назвала!» — обычно пожимала плечами Анна, слыша это имя.

Элен отчаянно хотелось рассказать бабушке с дедушкой о новом повороте ее жизни, о том, что Дэвид Гринфилд — это странное, заманчивое имя, стоящее в ее свидетельстве о рождении, — больше не является просто тщательно выбранным донором спермы, а превратился в наимилейшего человека из всех, кого только знала ее мать.

Это было примерно то же самое, как вдруг узнать — Санта-Клаус все-таки существует. И это тогда, когда тебя он уже совершенно перестал интересовать в смысле реальности магии, когда такая весть становится просто источником растерянности и смущения.

— Уж эта Анна! — Бабушка покачала бы головой и отставила в сторону чашку с чаем.

Элен вздохнула и улыбнулась. Да, так бы оно и было. Ей хотелось, чтобы ее мать выбранили за то, что она создает всю эту путаницу в ее жизни. А бабушка с дедушкой всегда были на стороне Элен.

Но ведь настоящей причиной того, что ей хотелось, чтобы Анна получила выговор, был страх. Страх перемен. Страх неведомого. Тот же самый страх, который заставлял ее деда смотреть подозрительно, когда он открывал дверь.

Уж не перемены ли стучатся ко мне?

Элен вздохнула, достала из сумки ключи и встала. И тут ее взгляд привлекло нечто, лежавшее на кованом столике с мозаичной столешницей рядом с входной дверью. Столешницу сделала собственноручно ее бабушка после того, как закончила курсы мозаики. Вообще-то, столик был не очень хорош. Весь орнамент состоял из зеленых и оранжевых прямоугольников, выстроенных в линии. Не зря преподаватель постоянно делал бабушке замечания по поводу того, что она слишком много разговаривала во время занятий.

Точно в центре столика лежала какая-то книга, словно ее выставили на продажу в книжном магазине. А рядом с книгой расположилась по диагонали к орнаменту розовая камелия.

По спине Элен пробежал леденящий холодок. Это была та самая книга, которую она давала почитать Саскии. Та книгу вернула, как и обещала. Элен взяла ее и быстро поворошила страницы. Никаких записок. Только зловеще точное расположение томика ровно в центре стола. И еще цветок. Что означает этот цветок?

— Это кабинет гипнотерапии? — ворвался в ее мысли чей-то голос.

Элен подпрыгнула на месте и по-девчоночьи взвизгнула.

— Ох! Простите, простите, что напугал вас!

Какой-то мужчина, в возрасте хорошо за сорок или слегка за пятьдесят, виновато смотрел на Элен, стоя у нижней ступени крыльца и глядя на нее снизу вверх. Он держал блокнот с аккуратно прикрепленной к нему сбоку авторучкой, а одет был в деловую рубашку размера на два больше, чем нужно, без галстука. Незнакомец выглядел, как адепт какой-нибудь новой религиозной общины.

Элен прижала ладонь к груди, чтобы немного утихомирить колотящееся сердце.

— Извините, я просто слишком задумалась. — Она улыбнулась и протянула вперед руку, спускаясь с крыльца навстречу мужчине. — Да, это именно то самое место. А вы Альфред, да? Альфред Бойл. Я Элен.

Альфред был ее новым клиентом, который нашел Элен через Интернет и несколько недель назад прислал ей письмо по электронной почте с просьбой подтвердить расценки ее работы. В письме он также сообщил, что является партнером в какой-то бухгалтерской компании и что ему требуется улучшить умение говорить публично, так как это необходимо для работы.

Когда Элен открыла парадную дверь, впустила Альфреда и повела его вверх по лестнице в кабинет, она быстро огляделась по сторонам, надеясь хотя бы мельком увидеть бабушку с дедушкой — что бы они сказали о Саскии? — но дом был пуст. И неважно, насколько старательно Элен принюхивалась, надеясь уловить аромат бабушкиных горячих булочек, — она только то и чувствовала, что запах жареных цыплят с карри по-тайски, которых готовила накануне вечером.

Она оставила книгу и цветок камелии на столике в прихожей, чтобы подумать о них потом.

Фрейд всегда говорил, что он прекратил пользоваться гипнозом после того, как какая-то пациентка вскочила и крепко поцеловала его. Но похоже, настоящей причиной стало то, что его вставные зубы перестали как следует держаться на месте после того, как он разрушил челюсти употреблением кокаина, и уже не мог говорить достаточно разборчиво для того, чтобы с легкостью вводить пациентов в транс. Какой вывод мы должны сделать для себя? Зубочистка!