С другой стороны, с середины 1990-х в Северной Корее появилась и стала быстро набирать силу новая буржуазия, то есть люди, которые получили деньги (и связанные с ними привилегии) вовсе не потому, что им их дали чиновники, а потому, что они добились этого сами – всеми правдами и, конечно же, неправдами. Эти люди, кажется, не собираются бросать вызов политическому порядку, в котором решающую роль по-прежнему играет старая номенклатура, но уже сам факт существования этих людей ставит старую систему под сомнение. Раньше всем было ясно: в стране живет хорошо тот и только тот, кто верно служит вождю. В новой ситуации обнаружилось, что сама по себе служба, без разнообразных «откатов и попилов», не так уж и выгодна, в то время как человек, который умеет торговать, нагло нарушая или ловко обходя все мыслимые законы, может в итоге обеспечить себе такой уровень жизни, о котором раньше мог мечтать только, скажем, инструктор Организационно-инструкторского отдела ЦК. Понятно, что такая ситуация вносит в умы некоторое смятение.

Впрочем, как многие помнят, в позднефеодальной Европе аристократические кланы всегда были готовы породниться с богатыми буржуазными семействами, против чего «владельцы заводов, газет, пароходов» не возражали. Подобные вещи стали обычными и в Северной Корее с начала нулевых: девушки из семей новой буржуазии часто выходят замуж за отпрысков чиновников и силовиков. Старая и новая элиты, таким образом, сливаются воедино.

Одна из особенностей Северной Кореи – повсеместное присутствие военных. Люди в форме маршируют по улицам, работают на стройплощадках, охраняют зенитные батареи и делают много того, что не всегда, на первый взгляд, связано с воинскими обязанностями. В этом присутствии военных повсюду нет ничего удивительного: несмотря на относительно небольшое население в 25 млн человек, Северная Корея имеет пятую в мире по численности армию. В Корейской народной армии (КНА) служат от 950 000 до 1,1 млн человек. Очень немногие страны способны поддерживать такой уровень мобилизации в мирное время: достаточно сказать, что по своей численности вооруженные силы КНДР примерно равны вооруженным силам России, при том что население КНДР меньше российского примерно в восемь раз.

Поддержание такой огромной армии возможно в том числе и потому, что служат в вооруженных силах долго: было время, когда обычный срок воинской службы для мужчин составлял 13 лет, а сейчас его сократили до 10 лет. Правда, покинуть ряды вооруженных сил можно и раньше. Отслужив четыре года, солдат имеет возможность обратиться за разрешением на поступление в вуз, после чего, если успешно сдаст экзамены, может демобилизоваться. Четыре года службы дают возможность поступить не только в гражданский вуз, но и в военное училище. С этим, кстати, связана одна особенность северокорейских вооруженных сил – люди с улицы там в офицеры не идут. Почти любой будущий офицер должен сначала отслужить рядовым не менее четырех лет, и только после этого у него появляется право на поступление в военное училище.

Условия службы зависят от того, в какой части оказался молодой солдат. В наше коррумпированное время это означает, что родители часто дают взятки сотрудникам военно-мобилизационных комитетов («военкоматов»), чтобы их сыночка или дочку отправили служить в хорошую часть. При том что большинство корейцев десять лет жизни проводят в военной форме, эти годы далеко не полностью отданы боевой подготовке. Как правило, солдат активно используют в качестве неквалифицированной и бесплатной рабочей силы: их отправляют на сельскохозяйственные работы, они трудятся на стройках, работают в многочисленных армейских подсобных хозяйствах. Хотя служба в армии КНДР на редкость престижна, дети элиты уже давно стремятся к тому, чтобы пройти «школу жизни» заочно. Основная лазейка – это отсрочка от призыва, которая полагается для студентов высших учебных заведений. В принципе, студенты должны посещать обязательные курсы подготовки офицеров запаса, которые могут быть достаточно трудными, но все равно они много легче, чем полноценная срочная служба.

Однако люди из менее привилегированных слоев населения относятся к перспективам службы в армии на удивление положительно – по крайней мере, так было до середины 1990-х годов. Свою роль в этом играла интенсивная пропаганда, но дополнительную притягательность армейской службе придавали и вполне прозаические факторы. Прежде всего, армия обеспечивает тех, кто служит, всем необходимым: при всей тяжести армейской жизни и питание, и одежда у солдат лучше, чем у крестьян. Кроме того, армия создает условия для социального продвижения: выходцу из низов, не обладающему исключительными способностями к науке или инженерному делу, именно армия дает возможность заложить основы будущего скромного карьерного успеха. В армии проще всего вступить в Трудовую партию Кореи. Членство в партии дает шансы на то, что после демобилизации солдат займет низовую руководящую должность в своих родных местах. Даже люди с относительно низким сонбуном имеют шанс улучшить свое социальное положение через военную службу. Кроме того, лица, демобилизованные по окончании срочной службы, имеют преимущественное право на поступление в вуз и охотно этим правом пользуются.

Соответственно, нет ничего удивительного в том, что людей с низким сонбуном (потомков и близких родственников политзаключенных, например) вообще не призывают на военную службу. То же самое можно сказать и о семьях репатриантов из Японии, вернувшихся в Корею в 1960-х годах. За редким исключением, они считаются неблагонадежными, и оружия им не доверяют. Таким образом, получается, что в армии не служат выходцы из самых привилегированных и, наоборот, самых дискриминируемых социальных слоев.

Еще в средней школе подростки регистрируются в местном военно-мобилизационном комитете, находящемся в ведении Министерства народных вооруженных сил. Они проходят медосмотр, с ними проводят собеседование, а тех, кого берут в элитные подразделения, ждет проверка их родственных связей. В КНА необычайно высока доля женщин: они составляют около четверти всех военнослужащих. Раньше женщин не призывали в армию, хотя их желание служить на добровольной основе всячески поощрялось. Девушек армейская служба привлекает теми же возможностями в области образования, продвижения по службе, членства в партии. Призыв женщин на военную службу был введен в 2015 году – правда, служат они много меньше мужчин. Пока неясно, как на практике будет работать эта новая система.

В последнее время военная карьера, похоже, теряет свою былую привлекательность: снабжение и условия службы ухудшились. Вдобавок снизилась и популярность традиционных постов, для которых служба в армии была необходимым стартовым условием. Зачем проводить десять лет в тяжелом солдатском труде, чтобы получить надежду на превращение в мелкого чиновника еще через десять лет, когда можно заняться собственным бизнесом или найти работу в частном секторе? Этот вопрос все чаще задают себе северокорейские новобранцы – и, соответственно, их желание идти в армию снижается.

Социализм советского образца, скажем прямо, не отличался особой экономической эффективностью, и опыт Северной Кореи, которая в конце 1940-х скопировала советскую систему, а в конце 1950-х ужесточила ее даже по сравнению с оригиналом, хорошо показывает, почему государственно-социалистический эксперимент в итоге потерпел неудачу. Однако общая экономическая неэффективность системы не означает, что все государственно-социалистические режимы потерпели неудачу во всех сферах государственного управления. Мир сложнее любых черно-белых схем. Одной из областей, в которых социалистическая система работала хорошо, было здравоохранение или, точнее, базовое медицинское обслуживание (с «высокой» медициной ситуация была не столь радужной). Спору нет, пропаганда иногда преувеличивала успехи в этой области, но они тем не менее были более чем реальными. Средняя ожидаемая продолжительность жизни в социалистических странах в целом была несколько выше, чем в капиталистических обществах с таким же уровнем дохода на душу населения. То же самое можно сказать и о младенческой смертности и многих других ключевых показателях здоровья населения.