– Хорошо.

– Вымой его, пожалуйста, – сказала Аннабель. – Подружился с кем-нибудь?

– Нет. – Сполоснув стакан, он поставил его обратно в сушилку, а потом задумался, можно считать друзьями художницу с хорьком и старого словенского бездомного бродягу. – Или да. Может, и подружился.

– Это чудесно, мой сладкий! Может, пригласишь их как-нибудь к нам потусоваться. – Мать взмахнула деревянной ложкой, и несколько капель томатного соуса упало на пол. – Я тут немного прибралась. Постепенно избавляюсь от хлама. Ты заметил?

– Угу. – В центре стола стоял желтый чайник, а рядом с ним – «Чистая магия». Может быть, он ошибался и книжка сделала своё дело? Бенни взял свой рюкзак и направился к лестнице.

– Ты не мог бы накрыть на стол, дорогуша?

Он повернулся и указал на чайник.

– Что сделать с этим?

– Ах, можешь оставить его там, чтобы мы могли на него любоваться. – Аннабель сунула ложку в кастрюлю, вытерла руки о фартук и подошла к столу.

– Разве он не прекрасен?

– Да нормальный… – пожал плечами Бенни.

– А по-моему, он просто чудесный. – Она подняла чайник и потерла ему животик. – Я думаю, что он волшебный. Волшебный чайничек.

Она протянула чайник сыну.

– Вот, потри его. Если потрешь его и загадаешь желание, чайник его исполнит.

– У меня нет никаких желаний, – сказал Бенни, глядя на оказавшийся в его руках чайник. Хотя это было не совсем так. Он очень хотел уйти в свою комнату, но мать еще не закончила. Улыбнувшись, она склонила голову набок.

– Помнишь ту песенку про чайник? Я часто пела ее тебе, и ты повторял все движения. «Я маленький чайник, пузатый, низкорослый…» – начала она, согнув локти и уперев руки в бока. – Давай, повторяй за мной! «Вот моя ручка…»

Она ждала, подбоченившись, но Бенни стоял неподвижно, держа чайник в руках.

– Хорошо, первый раз я одна, а потом можно вместе. «Я маленький чайник, пузатый, низкорослый. Вот моя ручка, а вот мой носик…» – Она согнула одну руку в запястье, изобразив носик чайника, и щелкнула пальцами. – Это носик, помнишь? А теперь вместе!

Аннабель раскачивалась из стороны в сторону, как будто из нее наливали чай. На кухне было жарко, и ее щеки раскраснелись. Тонкий светлый локон прилип ко лбу. Бенни судорожно вцепился в чайник.

– Пожалуйста, – прошептал он, начиная задыхаться. – Мам, не надо…

Но та уже снова начала петь.

– «Я маленький чайник…»

Это становилось невыносимым. Аннабель выглядела так жизнерадостно и глупо, когда раскачивалась перед ним взад-вперед, уперев одну руку в огромное бедро, а второй безвольно размахивая в воздухе. Тут она наконец посмотрела на его лицо и замолчала, внезапно почувствовав неуверенность.

– Разве это не те слова?

– Нет! – закричал Бенни. Почему она этого сразу не поняла? Он не хотел ее расстраивать, но она должна была остановиться, или он должен был остановить. – Это не то, что я…

– В чем дело, Бенни? Что случилось?

Он сунул ей чайник.

– Это совсем не то, что он говорит!

– Подожди! Бенни, нет! Пожалуйста, прости меня! Не уходи! – закричала Аннабель, но слишком поздно, потому что он уже бежал прочь. Входная дверь за ним захлопнулась. Он услышал звон бьющейся посуды и голос матери. Он уже когда-то слышал, как эти звуки сливаются воедино. Он бросился к воротам, миновал их и побежал по улице.

29

Сбежать – не самое лучшее решение, хотя Копинг-карточки утверждали, что уйти от стрессовой ситуации и взять тайм-аут – это Правильное Поведение. Нельзя сказать, что Бенни, убегая, успел подумать о том, какое поведение является правильным. Ему просто нужно было уйти. Он побежал по темнеющему переулку мимо мусорного контейнера и типографии «Вечное Счастье Лимитед» и с разбега перепрыгнул через то место, где когда-то лежал и умирал его отец. Темные личности, скрывавшиеся в дверных проемах, поднимали головы, услышав его шаги, но увидев, что это всего лишь бегущий мальчишка, возвращались к своим делам. Бенни миновал переулок, почти не всколыхнув его затхлых заводей.

А он все бежал и бежал, размахивая руками, шлепая кроссовками по разбитому тротуару, огибая лужи и трещины. Из трещин доносились голоса, которые негромко скандировали: «Смелей шагни на трещину… Дай матери затрещину!» Бенни старался не наступать на них, но бетон был старым, а трещин слишком много… «Семь бед – один ответ, сломай матери хребет!»

Бенни побежал быстрее, пытаясь скрыться от них, потом силы его иссякли, и он привалился к сырой кирпичной стене какого-то склада. Опершись руками о колени, он тяжело дышал, хватая ртом воздух.

Здесь переулок кончался. Когда наконец биение сердца замедлилось, а дыхание успокоилось, он осознал, что отрывистое скандирование трещин стихло, и теперь все, что он слышал – ошеломительное отсутствие звука, как будто он был во сне и под водой. Он прислушался. Тишина. Он потряс головой, чтобы прочистить уши, и это вроде бы помогло. Бенни закрыл глаза. Мир звуков постепенно восстанавливался. Где-то в глубине переулка взвыла кошка, а вдали на проспекте сигналили машины. То ближе, то дальше слышались гудки товарных поездов, которые поднимались из гавани и несли в своем звуковом следе случайные образы, похожие на обрывки мусора, подхваченные восходящим по спирали потоком его памяти. Перед его мысленным взором вставали высокие зернохранилища на железнодорожных станциях, конические горы черного угля и яркой серы на погрузочных площадках и сплавные бревна на гулких площадках по ту сторону пролива. Даже с закрытыми глазами он видел все это.

В детстве отец часто водил его на железнодорожную эстакаду, выходящую на гавань, где разгружались большие контейнеровозы из Азии. Корабли тянулись неровными рядами до самого выхода из пролива, и они с Кенджи стояли там, считали их и называли товары, которые, предположительно, в них лежали.

Грузовики, тракторные прицепы, рисоварки, внедорожники, кроссовки «Найк»… Вскоре игра превратилась в перечисление всего того, что они хотели, но не могли позволить себе купить. Sony PlayStation 3, Xbox 360, ударные установки Yamaha, спортивные автомобили Nissan GT‐R, усилители Yamaha MX‐10000, микроволновые печи и совершенно новая швейная машинка «Brother» для мамы. Бенни помнил, как он стоял на высоком мосту, прислонившись к отцовским ногам. Он чувствовал легкие руки отца на своих плечах. Он видел мужчин и женщин, которые занимались чем-то в заросших сорняками посадках вдоль железнодорожных насыпей, и он помнил прикосновение теплых отцовских рук, которые мягко поворачивали его голову в сторону далеких гор. «Посмотри выше, Бенни! Смотри выше!»

Открыв глаза, он с удивлением увидел, что все еще стоит в переулке, прислонясь к холодному кирпичу. Он никогда раньше не заходил так далеко по переулку один. Он подумал, не вернуться ли домой, но пока еще не