благотворительных программах. Участие, от которого невозможно отказаться! Нечаев – это отличные специалисты по геологоразведке, столь нужные мне на Дальнем Востоке. А его дядюшка, и мой компаньон, вовсе бесценен: единственный, с кем можно посоветоваться насчет алмазного инструмента и шлифовальных паст. А еще он единственный, чьи специалисты по тонкой шлифовке согласились обучать моих мастеровых. И один из немногих, кто достаточно правдиво отвечает на все мои вопросы о высшем свете империи. Как с таким человеком не дружить? Слава богу, что к концу этого года у нас с ним начнется совместное производство новых электролампочек, да сразу на двух заводах – хоть эту статью расходов удастся перекрыть».

Опять тонко прозвенел хрусталь, принимая в себя очередную порцию ликера, и снова оказалось в руках письмо Лазорева – а его просьба о дополнительном финансировании перекочевала в ежедневник князя.

«Что там дальше: надеюсь, без сюрпризов? Подружился с Хатебуром, главным инженером З.И.Г. Ну, это было ожидаемо – два фанатика не могли не найти общего языка. Предложения о сотрудничестве со Швейцарской машиностроительной компанией? Даже и не предложения, а намеки на них? И это тоже ожидаемо, хотя и неприятно. Что же, запомним и отомстим аналогичным образом, хе-хе. А в целом все хорошо – скоро вернусь, не терпится приступить и так далее. А уж как мне не терпится, дорогой мой Аркадий Никитич, получить с Коврова хоть какую-нибудь продукцию! Впрочем, о чем это я – там же скоро начнут массово клепать кинокамеры и кинопроекторы! Ну что же, пусть маленький, но почин».

Все папки и укладки на столе улеглись ровной стопкой; все, кроме тех самых, с непонятными надписями. Открыв первую, Александр бегло пробежался по содержимому взглядом и задумался. Месяца три назад он выбрал время и еще раз навестил славное своими традициями и семейной преемственностью заведение Ганса Хоттингера. Немножко поговорил с управляющим, немножко попил дорогого вина… И немножко открыл два анонимных трастовых фонда, на счета которых сбросил кое-какие деньги и все свои акции иностранных компаний. О чем не знаешь, того нельзя отобрать – не так ли? В «Шаффхаузен Кантональбанке» тоже появился новый именной счет, на который медленно, но очень верно стали «переезжать» все рентные выплаты, принимаемые доселе Русско-Азиатским банком, кроме тех, что имели российское происхождение. Последних же как раз и получалось двести тысяч. В год. Тоже, знаете ли, немало, причем по самым взыскательным меркам, но вместе с тем на фоне некоторых фамилий – ничего особо выдающегося. Те же Юсуповы со своих владений и предприятий получали годовой ренты на полтора миллиона, тратили из нее тысяч семьсот – восемьсот, – и все считали это вполне нормальным. Одновременно завидуя такому достатку всеми фибрами души.

«Недаром к Зинаиде Николаевне принцы да герцоги сватались – красивая, богатая, утонченная… Правда, вдобавок еще и умная, но это, по всей видимости, готовы были терпеть. Так, что-то я отвлекся!»

Вообще, касательно своих капиталов Александр как-то даже неожиданно для самого себя впал в тяжелейшую паранойю, ну вот не верилось ему, что его состояние и заводы не мозолят кому-то жадные глаза, и все тут. Молодые и старые великие князья, разнообразные группировки при дворе, банкиры (кои, как известно, даже во сне ищут дополнительную прибыль), промышленные и аристократические кланы, англичане, французы… В глазах последних двух категорий он вообще давнишний и последовательный «германофил», то есть разорить такого сам бог велел. Тем более потому что он имеет наглость производить станки и прочую высокотехнологичную продукцию, а делиться паями и акциями своих предприятий не желает просто категорически. Про оружие вообще не стоит упоминать – не только производит, а еще и удачно его продает, закрывая тем самым остальным выгодные рынки сбыта. Слишком скрытен, слишком нелюдим, слишком независим… Слишком богат! Всего слишком у князя Агренева.

«Нуте-с, посмотрим на свои последние приобретения. Франция! Пятнадцать процентов компании Мишлен – маловато, конечно. Но если добавить к ним те двадцать пять, что я вполне легально и ни разу не анонимно вытряс с них за свои лицензии, то смотрится очень даже ничего. Придет время – будет кому завод строить в империи по производству автомобильных шин. А то все немцы да немцы кругом, нехорошо… Так, плюс двадцать процентиков акций в компании Эру – алюминий вещь такая, нужна всегда. Швейцария: восемь процентов компании Анри Нестле – вот жмот несчастный, ну прямо как я. Ведь мог бы и больше продать, мог! Но не захотел. А вот Юлиус Магги молодец, не пожалел для меня… четырнадцати процентов. С возможностью последующего наращивания пакета акций – я же говорю, молодец! Ну что же, молочные смеси для младенчиков, сгущенное молоко и сливки, а также быстрорастворимые супы и куриные кубики на перерабатывающих центрах будем делать строго по швейцарской технологии. По ней же будем ваять кое-какую электротехнику – четверть сотни процентов акций компании Браун и Бовери это практически гарантируют. Интересно, а кто такие эти господа? Хм, а отзывы хорошие…»

Вновь булькнула бутылка.

«Что у меня по Америке, вернее по «Кока-Коле»? Ай, маладца Хоттингер, ай, джигит! Вернее, его клерки. Опять-таки пятнадцать процентов акций компании по производству шипучей отравы. Впрочем, пока она вроде ничего так на вкус, но это только пока. Англия! Семнадцать процентов в компании «Ровер» – вот, теперь в выпускаемых ими велосипедах мне принадлежит как минимум одно колесо. А со временем будут принадлежать оба вместе с рулем и седушкой, а большего мне и не надо, хе-хе, я ведь очень скромный. В химическую промышленность пока залезть не удалось, а жаль».

Вот в оружейную все же получилось, правда, все в тех же САСШ – сэр Элифалет третий Ремингтон сам инициативно вышел на Александра. И предложил опять-таки пятнадцать процентов акций за генлицензию на выпуск пистолетов, «помповушек» и прочей оружейной продукции РОК. Еще к акциям предлагались очень недурственные рентные отчисления, так что недолго думая русский промышленник согласился. А компания Смита и Вессона до сих пор «жевала сопли» и раздумывала. По всей видимости, отчаянно надеясь на чудо. Вроде одномоментного разорения всех конкурентов, причем как в Старом, так и в Новом Свете.

«Ну и маленькая изюминка – пять процентов акций чаеторгового дома Высоцкого, полученные «Трастовым фондом Б» в обмен на патент. Все эти чайные пакетики из бумаги – треугольнички, подушечки, с веревочками и без, в коробочках и прочей таре. Такая мелочь, а сколько денег стоит – просто удивительно!»

Князь завел руки за голову, сладко потянулся и совсем было собрался зевнуть. Рабочий день закончен, ликера в бутылке – на самом донышке, можно с чистой совестью отправляться домой, в сауну. Под ласковые и умелые руки Натальи… Увы, зевнуть так и