— Возможно, я скоро сдохну, — Мерих и сам удивился, как легко ему далось это признание. Впрочем, это же была Ами. Ей хоть что скажи, она не заботится о нём, так что можно быть спокойным.

— Нам всем тут, вероятно, скоро умирать. Война дело такое.

— Эвита видела будущее. Неизменимое будущее, не размытая формулировка, ничего нельзя исправить, — Мерих опустил голову и посмотрел на окурок, ещё тлеющий в руке. Интересно, будет ли действовать, если сжать его умирающий огонёк в пальцах, или всё-таки необходима зажигалка?

— Повторюсь, мы тут все можем до следующего года не дожить, — фея лёгким движением забрала у него потенциальное орудие. — Так что хорош убиваться раньше времени, будто ты уникальный какой-то. Просто живи эту сраную жизнь, как все это делают. И подумай, что она тоже может не пережить всего этого дерьма. Помирать, так с музыкой, разве не в твоих это принципах?

Мерих усмехнулся. В глазах не было и капли весёлости, он был по-прежнему печален. Но всё-таки она ему помогла. Действительно, не только ведь ему воевать.

— Может, я и правда поверю, что ты заслуживаешь второго шанса… — он поднял глаза и впервые одарил бывшую любовницу взглядом. Даже улыбнулся.

— А ты разве раньше так не считал? — она была искренне удивлена.

— Сомневался.

— Издеваешься?! — Аметист возмущённо ударила Мериха по плечу. Он поморщился.

— Насилие в мою сторону, кстати, не приблизит тебя к исправлению, — язвительно отметил парень.

— Тебя тоже.

— Не начинай.

— Как скажешь.

Аметист быстро сдалась, явно не заинтересованная в выяснении отношений или переубеждении Мериха в чём-то. Она докурила и вернула ему зажигалку без лишних слов. Надо будет — сам все решит. Захочет — изменит положение дел.

***

— Ники, — Гелиос окликнул друга.

С приезда новеньких он был сам не свой. Словно бледнее обычного, хотя это было сложно. Он окончательно выцвел и временами даже дрожал.

— Что такое? — измученный бесконечными проблемами недисциплинированной молодежи, Нико сварился. Но продолжал улыбаться, как всегда.

— Может, ты объяснишь мне, какого Дракона твои дружки притащили девку из Хаотиса? — Гелиос был взвинчен не на шутку. Сама мысль о врагах в последнее время заставляла его рушиться. Монумент превращался в горсть сухого песка, который не склеить человеческим усилием.

— Она другая. Я пока не знаю точно, почему она здесь, но наверняка она на нашей стороне, — Нико попытался успокоить товарища. — Может, они и дети, но кое-что в жизни понимают.

— Считаешь, хаотисианка может заниматься здесь чем-то полезным для нас? — Гелиос не спешил верить.

— Вряд ли она бы ходила так открыто, будь она шпионкой. Уверен, дело касается нашей общей безопасности. Разумеется, я уточню у ребят конкретную причину, но даже до тех пор… Тебе не о чем волноваться. Она не опасна.

— Как хорошо ты знаешь ее?

— Один раз виделись.

— Считаешь, этого достаточно, чтобы доверять?

— Такого раза, как у нас, вполне достаточно.

— Ладно, — Гелиос утешился. Он снова обрёл форму и, хотя ещё немного дрожал, белый мрамор его кожи из пугающе болезненного превратился в обыкновенный, даже симпатичный. — Но если узнаю, что она затевает что-то против нас, лично прибью.

— Такую попробуй убей, — Нико улыбнулся другу, довольный тем, что его удалось успокоить.

— И откуда ты всё это про неё знаешь, если один раз виделись?

— Я же говорю, это был ещё какой раз…

— Ты теперь возвращаешься к своим студентикам? — Гелиос тяжело вздохнул, вспомнив о неприятной новости. Стоило подумать, она жгла сознание, и вот теперь, когда он собирался произнести это вслух, начала обжигать язык. — Их тренер… Кажется, он и с тобой работал, Эвендер. Он мёртв.

— Как это случилось?

— Просто один из многих. В бою.

— Хочешь, чтобы я им рассказал?

— Считаешь, не стоит?

— Он был многим как отец, — Нико нахмурился и глянул на болтавшихся возле казармы учеников. — У них и без того никакого настроя. Если скажем, что их наставник погиб в бою, да ещё и без подвига какого или героизма… Просто один из многих… Нет, это сделает только хуже. Никому из них не пойдет на пользу эта новость.

— Ты не хочешь быть честным?

— Я не хочу, чтобы они оказались беспомощными в конце концов. Ты ведь тоже не веришь, что им удастся избежать сражения, так зачем превращать это в скотобойню? — лейтенант был хмур, но за тем лишь прятал свою грусть.

— Взрослеешь, Дуарте, — Гелиос согласно кивнул. — Значит, оставим их в неведении.

Нико закрыл глаза. В последний раз он видел Рейдена в «студенческую ночь». «Осторожнее там» — последнее, что Рейден ему сказал. Что ж, он будет осторожнее. И проследит, чтобы остальные были в порядке, насколько это возможно. Теперь он папочка.

2.33. Обучение

Эвита сидела в самом дальнем углу столовой. Все смотрели на неё гневно, с ненавистью, даже местный командир.

Она огляделась. Габриэль шёл прямо к ней. Она знала, стоит ему хоть посмотреть без презрения в её сторону, он будет в той же мере изгоем, станет так же ненавистен всем и каждому.

Он тоже это знал. И всё равно взял её руку и повёл прочь. В эту секунду он сделался предателем, но то не стоило ничего в сравнении с бесценной возможностью хоть раз коснуться её руки.

До последнего она не вполне верила, что он окажется настолько неразумен. Но он решил выбрать её, а не себя. Неужели именно это значило чувствовать? Неужели так требуется вести себя, слушая сердце? Выбирать других вместо себя, по воле чувства прекращать быть разумным, поддаваться импульсивности… Именно так всегда вёл себя Габриэль. Именно такого поведения Эвита была научена избегать.

— Зачем ты это сделал? — фея остановилась.

Они вошли в лес, залитый солнцем. Лучи его, разорванные сухими сосновыми ветвями, раскрашивали вид золотыми полосами.

Габриэль обернулся.

— Потому что ты просила помочь, и сейчас подходящее время.

— Но ведь не обязательно было демонстрировать своё намерение всему вашему лагерю! — Эвита возмутилась. Его странная нелогичность пугала.

— Мне без разницы, что там у них за мысли на твой счет. Я знаю и люблю тебя, и мне достаточно, а они пусть думают что хотят, — парень безразлично пожал плечами. Его медовые глаза блестели в золотых стрелах солнца. Или то были слёзы?

— Это у вас тут называют любовью? — чужестранка была озадачена. — Творить глупости?!

— Нет. Делать всё ради любимого человека, не думая о собственных потребностях. Беспокоиться только о том, чтобы был счастлив тот, кто тебе дорог. Это называется любовью. В Хаотисе о ней, верно, другое понятие?

— В Хаотисе любить — значит, выбирать кого-то разумом. Выяснить все обстоятельства, взвесить все