Но хуже всего было нескончаемое ожидание… и попытки прочесть по маминому лицу, в каком настроении она сейчас пребывает. Я тщилась угадать это по шуму, который она производила, когда поднималась по лестнице; внимательно вглядывалась в каждую мышцу ее тела, пытаясь понять, не собирается ли она размахнуться и ударить меня. Я знаю, это звучит странно, но даже когда я ожидала удара, это все равно становилось для меня шоком.

Поначалу папа ругал ее за то, что она со мной вытворяла, но это происходило так часто, что через некоторое время он сдался. Раньше он был таким большим и сильным, но после несчастного случая с Эмми он превратился в худую серую тень, и ему стало наплевать – на все вообще. Наплевать на то, что мама делает мне больно, наплевать на то, что она кричит на него, на то, что она каждый вечер пьет вино, на то, что она превратила дом в свинарник и потеряла свою работу в банке. По мере того как время шло и ситуация в нашем доме становилась все хуже и хуже, я начала чувствовать, как все внутри меня съеживается и ссыхается, пока мое сердце не стало таким же маленьким и мертвым, как сушеная горошина.

А еще меня мучили кошмары. Кошмары, в которых я проваливалась в колодец и не могла выбраться из него наружу. Кошмары, в которых волки с пастями, истекающими пеной, гнались за мной по лесам. Я просыпалась по ночам с сердцем, бьющимся на скорости в сто миль в час, в сбившейся в комок постели, не понимая, где я нахожусь. Иногда я даже писалась в кровать.

Я знаю, что мама винит меня в том, что произошла Плохая Вещь. Уверена, что папа тоже, хотя он и делает вид, что это не так. И они правы, что винят меня в этом, потому что это была Только Моя Вина (даже если маме и следовало бы посмотреть в зеркало своей машины, прежде чем выезжать задом из гаража).

Я отвела от Эмми взгляд только на секунду, честное слово. А может, на десять секунд. Ну, ладно, на две минуты… но никак, никак не дольше.

Меган

Когда я вернулась домой, Хлоя уже ждала меня. На лице ее была написана острая тревога – в последнее время тревога читалась на нем все чаще и чаще. Она уверяла меня, что, удвоив дозу таблеток, которые я ей дала, она стала спать значительно лучше, но сейчас я не могла не заметить, что одно веко у нее дергается, а лицо покрыла сероватая бледность. В понедельник она вновь начала работать, но, хотя все там, похоже, шло нормально, я беспокоилась, что она вернулась к себе в театр слишком рано. На мой взгляд, она все еще была очень нездорова, и ее нынешняя мертвенная бледность только подтверждала мою правоту.

У меня на работе сегодня тоже был долгий и тяжелый день. Моя пациентка из реанимации, велосипедистка, которую сбил грузовик, умерла во второй половине дня, так и не придя в себя. К счастью, полиция все-таки сумела установить ее личность, и ее семья находилась рядом, когда она уходила в мир иной. Потом, когда я смотрела, как они прижимаются друг к другу в комнате для родственников больных, это стало для меня еще одним мучительным напоминанием о том, какая непрочная штука жизнь, ибо она может быть отнята, когда мы меньше всего этого ожидаем.

Я с нетерпением ожидала, как проведу этот вечер дома, ужиная каким-нибудь разогретым полуфабрикатом и смотря по телевизору какое-то бездумное реалити-шоу, но Хлоя явно хотела о чем-то со мной поговорить.

– Кажется, Сэмми собирается съехать, – не переводя дыхания, объявила она еще до того, как я успела закрыть за собой парадную дверь. От этой новости у меня сразу же поднялось настроение.

– А я и не подозревала, – сказала я, бросив сумку на пол у лестницы. – А что именно она тебе сказала?

– Она ничего не говорила, – ответила Хлоя, следуя за мной по пятам, когда я направилась к гостиной. – Но вот доказательства ее намерения переехать.

И она помахала ворохом газет, в большинстве своем порванных и испещренных пятнами от пакетиков с чаем. Я узнала эти страницы сразу – это были объявления риелторских агентств с описанием сдаваемого в аренду жилья.

– Они лежали в мусорном бачке в кухне, – объяснила Хлоя. – Я нашла их только потому, что пакет для мусора лопнул, когда я высыпала его содержимое. Один бог знает, когда она собиралась нам об этом сказать. Если ей не нравится здесь жить, она могла бы, по крайней мере, поступить порядочно, заранее известив о своем намерении нас.

Я опустилась на диван.

– А ты бы правда так уж огорчилась, если бы Сэмми уехала отсюда?

– Конечно, это создало бы нам массу неудобств, – признала Хлоя, садясь рядом со мной. – Нам пришлось бы снова подать объявление о сдаче ее комнаты, провести уйму ознакомительных бесед и все такое прочее, но знаешь что? Думаю, я бы не стала так уж скучать по Сэмми.

– А я-то думала, что вы с ней подруги.

Хлоя потерла свои обнаженные руки чуть ниже плеч, как будто по коже у нее бегали мурашки.

– Я знаю, но, если честно, она начинает меня нервировать.

Значит, Хлоя наконец-то смекнула, что Сэмми совсем не такая, какой кажется? Я устремила на нее испытующий взгляд:

– А что, собственно, произошло?

– Да в общем-то ничего, просто у меня такое чувство. Она такая напористая и вечно дает мне советы, даже когда я их у нее не прошу. Поначалу это меня не напрягало, но сейчас уже начинает действовать мне на нервы. Впечатление такое, словно она считает себя чем-то вроде моей старшей сестры, а это уже слишком – ведь она всего на год старше меня, и мы друг друга почти не знаем. А тут еще эта пропажа вещей из моей комнаты. Я знаю, у меня нет никаких доказательств, но мне уже приходило в голову, что без Сэмми тут не обошлось.

Она криво улыбнулась, словно испытывая неловкость.

– Я знаю, у тебя уже давно появились сомнения на ее счет; возможно, мне следовало прислушаться к тебе раньше.

Теперь настала моя очередь выглядеть неловко.

– Послушай, дорогая, мне надо тебе кое-что сказать. – Я показала на ворох объявлений о сдаче жилья в аренду, лежащий у нее на коленях. – Это не Сэмми собирается съехать, а я. – Когда Хлоя открыла рот, чтобы возразить, я подняла руку ладонью вперед. – Но это не то, что ты думаешь. Мне кажется, что, возможно, съехать следует нам обеим, потому что Сэмми меня не просто нервирует – она положительно начинает меня пугать.

Сэмми уставилась на меня округлившимися, полными ужаса глазами:

– Меган, ты это серьезно? Почему ты ничего не говорила мне об этом раньше?

– Потому что не хотела зря тревожить тебя. Поначалу мне казалось, что все дело в том, что у нас с Сэмми просто не складываются отношения, что вовсе не означает, что она плохой человек. Я видела, как хорошо ты с ней ладишь, и не хотела гнать тебе на нее, поскольку тогда мне нечем было это подкрепить.

– А теперь есть?

Одна из челюстных мышц Хлои подергивалась. Я подумала несколько секунд, будучи не вполне уверена, что мне стоит делиться с ней свой озабоченностью – ведь у нее и без того явно был стресс. Но что, если я сейчас промолчу, а потом вдруг случится что-то плохое? Нет, лучше сказать, чтобы подготовить Хлою к такому повороту событий.