– А вы поставьте себя на наше! Мы в чужой стране, не знаем ни законов, ни языка, мы не имеем никакого отношения к этой истории…

– Извините, – решительно вклинилась Маша, выйдя вперед. По тому, как она развела руками и выпрямилась, было видно, что она приняла решение и приступает к его выполнению. – Мой муж устал с дороги и еще не понял… ему и Лане с мужем лучше поехать на море, они все равно ничего не знают. А я с вами поговорю, хорошо? Мне же лучше, – обернулась она к своим, перейдя на русский, – я тут к ужину все подготовлю, а на море и не хочется, я только из-за вас собиралась. Ник, ключ от машины я тебе сейчас дам, пляж… ну ты помнишь где!

– Маш, зачем ты им позволяешь?..

– Ник, так лучше будет. Я и сама бы… если бы ты это видел… если я могу помочь… и потом они все равно не отстанут… словом, давайте поезжайте уже! Миш, все папе и дяде Мише покажете, да?

Нихат с удовольствием наблюдал возникшую суету.

Да, если жениться, то только на такой вот – и хороша, сил нет, не то что сестра тощая, и умная, вон как все организовала, лучше не придумаешь! Всех лишних выставила, сама помочь согласилась… муж у нее, конечно, типичный русский: думает, за его деньги ему тут все позволено… жаль, по закону никак его прижать нельзя!

Наконец все, кроме Маши и ушедшего Криса, погрузились в машину, и на террасе, в долгожданной тишине, возникло что-то вроде взаимопонимания: конечно, им не понять, а у нас общее дело.

– Давайте в дом пройдем, здесь жарко, – предложила Маша, – и, если хотите, чай…

Они отказались.

Впрочем, ей тоже было не до чая, так не хотелось опять вспоминать вчерашний кошмар, но она понимала, что это необходимо. Маша могла себе представить, как трудно обнаружить хоть какие-то зацепки в рассказах таких свидетелей, как она и Айше: потрясенных, путающихся во времени и собственных поступках, ничего толком не помнящих, не слишком наблюдательных. Поэтому она, в отличие от многочисленных книжных и киношных персонажей, не собиралась возмущаться, что ее спрашивают одно и то же, что она уже все рассказала, что она ничего не видела и не слышала… надо так надо!

– Мария, нам очень важно еще раз уточнить время. Насколько это возможно. Пожалуйста, давайте попробуем снова все-все вспомнить: как вы ходили, сколько раз… сможете?

Вчера эксперимент не удался. Любопытствующие обитатели поселка, вопящий Мишка, постоянно отвлекающийся на бесконечные вопросы своих коллег Нихат не дали ей возможности показать, что и как она делала, потом приехали Лана и Крис, и муж убитой Эмель, и полиция занялась им, оставив Машу в покое.

Она понимала, что покой этот временный, что ей непременно придется еще что-то вспоминать и показывать… что ж, почему бы не сейчас?

– Наверно, смогу… вернее, я постараюсь…

– Спасибо… и еще одно, Мария, – извиняющимся тоном остановил ее муж Айше. – Вчера полиции было не до того… но поскольку вы были совсем рядом с телом, нам придется взять у вас что-нибудь для анализа ДНК… волос, например.

– А отпечатки пальцев? – когда-то читанные английские детективы, оказывается, были не так глубоко в недрах памяти и легко подсказывали нужные слова: спасибо, спецшкола, иняз и леди Агата, что бы я без вас делала?

– Нет, отпечатки не нужно: вы же ничего не трогали наверху, меч, например?

– Да я его даже не видела! Или видела, но… как-то мельком, когда падала.

Муж Айше извлек откуда-то маленький пакетик.

– Вот сюда положите волос, если не возражаете.

– Как же я могу возражать, если убийство? – удивилась Маша, запустив пальцы в волосы и привычно подумав, что волосы на здешнем солнцепеке выгорели до полной блондинистости и истончились. Вот, так и есть: только тронь – не один, а пять штук! Ничего осенью и зимой придут в норму, если за ними поухаживать.

– Видите ли, – прямо и спокойно глядя ей в глаза, сказал Кемаль, – вы можете отказаться. На самом деле ваш муж абсолютно прав, и по закону мы не имеем права требовать от вас…

– Перестаньте, – отмахнулась она. – Я ни в чем не виновата и хочу вам помочь. Насколько я понимаю, мне это ничем не грозит, и я не собираюсь… скандалить. И мой муж тоже… он совершенно нормальный, просто только приехал, устал, к жаре нашей еще не привык… вот волосы, пожалуйста.

– Спасибо вам, – попыталась улыбнуться Айше. Видно было, что такое простое, привычное дело, как улыбка, давалось ей с огромным трудом. – Его обязательно надо найти, обязательно! Вы понимаете…

– Конечно, понимаю! – успокоила ее Маша. – Я помогу… если смогу все вспомнить. Вот вы сами помните, когда мы с Татьяной к вам пришли?

– По-моему, около двух или пораньше, – сразу включилась в работу Айше, – и вы сказали, что через полчаса начнете носить вещи, и пришли потом где-то в половине третьего. Правильно?

– Кажется, да, – она была не совсем уверена и боялась сказать неправду. В таком деле каждая минута на счету… ах, знать бы раньше, что все это придется вспоминать! – Наверно, точнее не вспомнить, но дальше… если я начну ходить, как тогда…

Ходить они начали вместе. Нихат с блокнотом и Кемаль с часами ходили за ней, она старательно воспроизводила какие-то свои действия: делала вид, что моет и убирает кастрюли, что-то складывала, переставляла, снова, взяв воображаемые вещи, шла до того дома и возвращалась, не заходя внутрь. Дверь была затянута все той же вчерашней лентой, и мужчины, когда она первый раз дошла да нее и вопросительно посмотрела на них, о чем-то быстро и громко заспорили по-турецки.

– Туда нельзя, – пояснил Кемаль, – здесь еще криминалистам работать… из Измира приедут.

По тому, как более знакомый и более приятный ей Нихат покраснел и снова принялся что-то говорить, Маша поняла, что он оправдывается за какие-то свои, по-видимому, неправильные действия, и она внутренне приняла его сторону: конечно, сейчас легко раздавать указания, а попробовал бы сам тут вчера! Когда рядом такое… у них тут ведь это не часто случается, мы здесь уже третье лето, и ни о чем подобном никогда не слышали. Ну, предупреждала Татьяна, чтобы на пляже да в кафе кошельки и сумочки с телефонами на виду не оставляли, но это и так понятно, и в Москве не больно-то оставишь, а в остальном… никто дома никогда не запирает даже!

Теперь-то будут, понятное дело.

Они ходили туда и обратно, пока Кемаль, при их третьем походе, не показал на часы.

– Вот! – торжествующе произнес он. – Двадцать пять минут. Если вы начали в половине третьего, то значит, у Мустафы алиби! Он в четырнадцать сорок семь был в супермаркете, потом в сторону Иассоса поехал, его там видели, подтвердили, а Эмель в это время еще была жива!

– Да, я еще раз ходила… с фруктами. Тогда она точно была жива, потому что… – тут Маша решила, что самой умничать незачем, лучше Нихату помочь: приехал тут… ревизор столичный… строит из себя! – Нихат заметил, что пылесос выключали… значит, она…