Тут Маша вспомнила собственные умозаключения, что пылесос мог выключить и убийца, или это могло произойти во время убийства, и совсем запуталась.

Айше, Кемаль и Нихат, позабыв про нее, заспорили по-турецки, и Маша воспользовалась паузой, чтобы войти в дом и хоть подготовить овощи для салата. А то неизвестно, сколько ей еще тут ходить, а все приедут с пляжа, есть захотят… фрукты тоже надо помыть… она открыла холодильник и с удивлением поняла, что в нем что-то не так.

Через секунду она поняла, что именно не так, а еще через секунду поняла, что все их умозаключения, основанные на выключенном пылесосе, ничего не стоят.

– Слушайте! – она выскочила на террасу, и спорившие разом умолкли и посмотрели на нее. – Когда пылесос выключился, я как раз открывала холодильник… так вот: в нем света не было! Понимаете? – ей показалось, что никто не понял ее английского, и она повторила: – Света не было, электричество отключалось. Сейчас тоже нет, и я вспомнила!

То есть получается… что именно получается, никто из них еще не понял, но все четверо переглянулись с абсолютно одинаковыми выражениями лиц.

– Вот, слышите? – раздался негромкий щелчок, и сразу же тихо и мерно загудел холодильник. – Включилось! Здесь у нас это иногда бывает… то есть ее могли убить и раньше, да?

– Убить, и оставить пылесос включенным, чтобы все думали, что она там работает, – продолжила Айше.

– Значит, убийце надо было, чтобы все думали, что она убита позже, чем на самом деле? – поторопился показать себя Нихат.

– Но ведь врач все равно определит время смерти, разве нет? – спросила Маша.

– Но не с точностью до минуты. На такой жаре… да и специалисты здесь! Определили с точностью до получаса, но это и так понятно: вы же ее видели, когда пришли первый раз, а нашли минут сорок спустя, правильно?

– Да, причем я могла бы и не пойти наверх… ну да, если бы не белье, которое я хотела на балконе повесить, я бы туда могла еще долго не пойти! Сначала все бы на кухне закончила, все вещи бы сложила, и потом уж…

– Тогда ее я бы нашла. Или Мустафа.

– Или опять же я, но с Борисом: он должен был помочь мне принести сумки.

Очень смелый убийца, подумал Кемаль. Смелый и быстрый: вокруг кто-то постоянно ходит, все на виду… посторонних, кстати, не замечено. Ну не может такого быть, чтобы на пустых в жару, прямых и насквозь просматривающихся улицах поселка никто не заметил постороннего, после убийства все наверняка только об этом и говорят, если бы было что-то подозрительное… да иногда придумывать даже начинают всяких странных незнакомцев, а тут никто ничего! Значит, скорее всего, никакого постороннего, во всяком случае заметного, привлекающего внимание постороннего поблизости не было. Конечно, если надеть шляпу, взять полотенце и идти себе, как будто ты с пляжа или из бассейна… но около дома Маша, Айше, в соседнем саду Шейда – как же он мог так рисковать? Не мог же он подгадать время, когда Айше у себя наверху, Шейда не в саду, а в доме, Мустафа только что уехал, адвокат на пляже… кстати, мужчины – оба – были как будто специально выведены из игры!

Причем выведены самой Эмель.

Эрман уверяет, что ждал Эмель, которая назначила ему встречу; Мустафа должен был сделать покупки по ее поручению… другое дело, что он сделал их не так, как просила жена, но ведь убийца не мог этого предположить, да и в любом случае Мустафа не вернулся домой, а поехал совсем в другую сторону.

Чистая случайность.

«Какого черта ты туда поехал?! Дай бог, чтобы они тебя вспомнили, потому что если нет…» – почти кричал Кемаль, когда его допустили-таки к задержанному. Да, конечно, не полагается, но здесь у нас пока не Европа, и хорошее отношение часто важнее если не законов, то разных незначительных инструкций и правил.

«Только недолго и при мне! – предупредил Нихат, старающийся как-то свести воедино должностные инструкции и желание подружиться с Кемалем. – И если он скажет что-нибудь…»

«Разумеется, – отмахивался Кемаль. – Да вам же легче будет, если он все скажет! Ничего против себя он сказать не может, я уверен, а вы с ним сейчас общего языка не найдете».

Ночь, проведенная в участке, ночь тяжелых размышлений и подозрений, эта первая после убийства ночь оказывает, как знал Кемаль, самое различное действие на разных людей. Кто-то впадает в депрессию и замыкается в молчании, кто-то с раннего утра принимается кричать и скандалить, кого-то обуревает жажда деятельности и он требует адвоката, следователя, судью, президента… только что не господа бога. Мустафа странным образом взял себя в руки и твердо решил всячески способствовать следствию – чтобы оказаться на свободе и тогда… он не мог пока спокойно думать о том, что тогда, но он знал, что так или иначе, с полицией или без, он найдет этого недочеловека, у которого поднялась рука на его Эмель.

«Какого черта ты не поехал за рыбой?!»

«Какого черта я вообще куда-то поехал?! Если бы я остался дома…»

«Это бы ничего не изменило. Если кто-то хотел… и все спланировал, то выбрал бы другой день, вот и все. Ты не знал и не мог знать, что ей что-то угрожает».

«А если это просто случайный псих? И будь я дома…»

«Хватит! У меня мало времени, я должен все проверить, давай-ка про рыбу!»

«Ненавижу я к рыбакам этим ездить, вот и не поехал! Они там эту рыбу вылавливают, она при тебе умирает, потом ее потрошат… один запах этот! – Мустафа с отвращением поморщился. – Решил, что в магазине куплю, какая разница? Тоже свежая рыба… а потом я решил поехать в Иассос».

«Зачем?» – не удержался сидевший до этого тихо Нихат. Просто ни о каком Иассосе вчера не было речи, и он почувствовал себя не то что обманутым, но плохо выполнившим свой служебный долг.

«Я слышал, что там есть один ресторанчик, маленький, но очень неплохой. А у нас скоро годовщина свадьбы… я хотел сначала его найти, проверить, чтобы потом там отметить… вот и поехал. Заблудился там еще».

«Поэтому вы так долго не возвращались?» – это меняло дело, обеспечивая главного подозреваемого вполне надежным алиби – если оно, конечно, подтвердится.

И оно подтвердилось. Мустафу заметили, когда он спрашивал дорогу в небольшой деревеньке, его прекрасно вспомнил и описал хозяин того самого ресторана, его машину с поразительной точностью описали завсегдатаи чайханы – часами, неделями, годами сидящим без дела перед своими пепельницами и стаканчиками с чаем старикам нечем занять свой ум: лучшие свидетели в мире!

Если убийца что-то рассчитывал, то это явно не входило в его расчеты. Мустафа, отправленный женой по во всеуслышание объявленному маршруту, никак не мог так рано оказаться в супермаркете и так долго не возвращаться. Он должен был поехать к рыбакам, которые, как и все здесь, не смотрят на часы, предпочитая закаты и восходы, и поэтому никаким алиби обеспечить его не могли. Продавец рыбного отдела в супермаркете сообщил, что чистил рыбу минут десять-пятнадцать, даже вспомнил покупателя, сказавшего, что ему не хочется ехать на залив, что в сочетании с оплаченным в четырнадцать сорок семь чеком и дальнейшей поездкой в Иассос подтверждало то, что Кемалю и Айше было понятно без всяких подтверждений.