В своей основе это был раскол между приморскими и внутренними провинциями. Но последние были внутренне и внешне слишком неустойчивы, чтобы долго сопротивляться де Витту и голландской элите. Тогда как Оверэйссел колебался, Гронинген снова погрузился в хаос, в июле в городе вспыхнули крупные беспорядки, в которых цеха, требовавшие «отмены их налогов… и чтобы правительство не было монополизировано несколькими семьями», свергли магистрат и парализовали работу Штатов. Город оставался в неспокойном состоянии вплоть до ноября, когда Виллем-Фредерик вступил в него с сильным отрядом войск и восстановил порядок. Де Витт использовал смуту, чтобы получить голос провинции, так что к августу только Фрисландия и Гелдерланд по-прежнему упорствовали в том, что не будут разрывать отношений с Англией из-за морских споров, касающихся только Голландии и Зеландии.

Летом 1662 г. Даунинг оставался уверенным в том, что де Витт и его приверженцы потерпят крах под неослабевающим давлением, и что они зажаты в тиски, откуда нет выхода. В августе он передавал слова фризского депутата, что де Витта и его «хунту» следует «списать со счетов, ибо, если случится раскол, они не только не должны ожидать какой-либо помощи от них, но… наоборот». «В самой Голландии, — уверял Даунинг министров в Лондоне, — (как бы ни упорствовал мистер де Витт) нет никаких признаков разрыва с Англией, и (не говоря уже обо всем остальном), они слишком любят себя и свою торговлю, и знают, что у них больше оснований думать об экономии и о способах оплаты того непомерного долга, который они уже накопили, чем влезать в новые долги…». Налоги, пошлины «и акцизы», объяснял он, «на данный момент в Голландии высоки как никогда, а их границы защищены лишь слабыми гарнизонами, а со всеми своими соседями не урегулированы споры, что им очень хорошо известно». В этой последней фразе содержится намек на нерешенный вопрос Овермааса, из-за которого Соединенные Провинции по-прежнему спорили с Испанией, и анклавов, оспариваемых епископом Мюнстера, который в 1661 г. завладел этим городом и активизировал свой конфликт с Республикой.

Всё это было правдой, и всё же утверждение Даунинга, что Голландия не выдержит английского нажима, было ошибочным. Было нелегко оценить степень разобщенности в Голландии, так как оранжисты ради собственных выгод старались преувеличить свое предполагаемое влияние. Даунинг отмечал в августе 1662 г., что «Харлем и другие утверждают, что не настолько слепы, чтобы втянуть себя в разногласия с Англией», но не смог объяснить, почему они зашли так далеко, и почему они оказывают ему так мало помощи. Если мы тщательно проанализируем доверенных лиц Даунинга среди нидерландских регентов, то увидим, что он поддерживал хорошие отношения с фризской делегацией в Гааге и Леувардене, регулярно встречаясь и переписываясь с двумя фризскими депутатами, Эно ван Боотсма и Виллемом ван Хареном, но что (несмотря на пресловутую продажность голландских и зеландских регентов) ему, по большей части, так и не удалось завязать доверительные отношения и найти коллаборационистов среди Штатов Голландии и Зеландии. Реальность заключалась в том, что к лету 1662 г. Голландия и Зеландия единым фронтом выступали на стороне де Витта, до такой степени, которая позволяла ему проводить независимую политику, наращивать военно-морские силы и бросать вызов английскому королю. Английская тактика, по сути, подрывала позиции оранжистской партии. Как сформулировал это один из фризских корреспондентов Даунинга в июне, де Витт «afferme de jour a autre son party en les Provinces Unies et celuy de sa Majesté, et Monsieur le Prince d'Orange, commence 'a decliner» («добился того, что позиции его партии в Соединенных Провинциях изо дня в день укрепляются, а позиции Его Величества и монсеньера принца Оранского начинают ослабевать» (фр.)) -

Это было подтверждено событиями осени 1662 г. Англо-нидерландский договор о дружбе был, наконец, подписал в сентябре, но в столь накаленной атмосфере и после столь длительных проволочек, со столь многими спорами, возникавшими со всех сторон, что оказался не в состоянии обеспечить стабильную основу дружественных отношений, в которых нуждались оранжисты. Тем временем Штаты Голландии и Зеландии пришли к соглашению о штатгальтерстве, а также о ратификации мира с Португалией. Ранее Даунинг сообщал, что «соглашение между пенсионариями [де Виттом и Ветом] снова взбудоражило эту ассамблею и побудило оказать давление на Штаты Зеландии, но безрезультатно, города Флиссинг и Тен Вер по-прежнему упорно выступали против него, в ответ на что вдовствующая принцесса написала им письмо с выражением самой искренней благодарности». В сентябре он докладывал в унынии, что, несмотря на его и Амалии усилия, направленные на то, чтобы этому помешать, оба пенсионария преуспели, и де Витт «объявил перед ассамблеей Штатов Голландии, что… ни одна провинция не должна говорить о возложении каких-либо государственных функций на принца Оранского, пока ему не исполнится 18 лет [т.е. не ранее 1668 г.]». Тибалт и мидделбургский vroedschap поддержали соглашение, которое было одобрено Зеландией четырьмя голосами против двух — Флюшинга и Вера. На протяжении середины 1660-х г. де Витт гармонично сотрудничал с Тибалтом и господствующей фракцией в Мидделбурге и в Штатах Зеландии.

Тем временем мирный договор с Португалией снова оказался на грани срыва из-за английского сопротивления его заключению и отказа трех провинций — Зеландии, Гронингена и Гелдерланда — его ратифицировать. Выход из тупика снова был найден благодаря сотрудничеству Голландии и Зеландии. Преодолев противодействие Флюшинга и резкие возражения Гронингена и Гелдерланда, Голландия и Зеландия договорились (в обмен на прекращение сопротивления ратификации со стороны Зеландии и сотрудничество по вопросу штатгальтерства) о применении нового метода по разделу соли, уступленной Португалией по условиям договора в виде компенсации Вест-Индской компании за ее потери в Бразилии, что было особенно выгодно Зеландии.

К тому времени, когда в январе 1663 г. в Нидерланды прибыл новый французский посол, Годфруа д'Эстрада, де Витт одержал целый ряд политических и дипломатических успехов. Кроме заключенных им соглашений с Португалией, Францией и Англией он, наконец, уладил спор из-за Овермааса с Испанией, остававшийся неразрешенным с 1648 г. Испанцы надеялись сохранить за собой большую часть этой территории, подстрекаемые религиозными орденами в южных Нидерландах, которых беспокоила участь многочисленных монастырей и церковных земель в этой области. Но после Пиренейского мира Испания поменяла свой взгляд на этот вопрос, поставив улучшение отношений с Республикой выше всех других соображений. В соответствии с временным испанско-нидерландским соглашением о разделе от декабря 1661 г. спорная территория была разделена пополам, и города Валкенбург, Херлен и Далхем отошли нидерландцам.

На д'Эстраду произвело сильное впечатление политическое мастерство де Витта и очевидный закат Оранской династии. «Je vois bien а présent, — докладывал он в феврале, — que c'est une Maison entièrement détruite, et qu'il ne faut pas songer a prendre d'autres mesures qu'avec Messieurs les Etats, c'est a dire avec Monsieur de Witt» («Насколько я вижу, эта династия в настоящее время находится в самом плачевном состоянии, и должна найти какие-то другие меры против господства Штатов, то есть месье де Витта» (фр.)).