Посвящается Дейвиду Гернерту и Ральфу Вичинанце

Корона золотых кудрей венчает милый лик,

Твой поцелуй — закрыть глаза — как сладок этот миг,

Шагать я смело за тобой готов, забыв себя,

Царица сердца моего, прекрасней нет тебя.

«Канзасцы»

Место и время действия: здесь и сейчас

Здесь и сейчас, как любил говаривать один мой давнийприятель, мы пребываем в струящемся настоящем, где обладание даром предвиденияотнюдь не гарантирует идеальной видимости.

Здесь: примерно в двухстах футах над землей, там, где толькоорлам и парить, над крайним западом штата Висконсин, где изменчивое русло рекиМиссисипи образует его естественную границу. Сейчас: раннее утро пятницы где-тов середине июля, несколько лет от начала нового века и тысячелетия.

Неисповедимые пути будущего столь сокрыты от нас, что услепца, возможно, больше шансов увидеть лежащее впереди. Прямо здесь и сейчас,часом позже шести утра, солнце едва лишь показалось на востоке безоблачногонеба, большое, уверенное в себе светло-желтое, плывущее, словно впервые, кбудущему, оставляя позади прошлое. Прошлое, которое темнеет, отдаляясь всебольше, превращая нас в слепцов.

Внизу солнце касается поверхности реки, золотит легкую рябь.В его свете блестят рельсы железной дороги Берлингтон — Нортен — Сайта-Фе,проложенной меж берегом реки и задворками ветхих двухэтажных домов, чтопостроены вдоль принадлежащей округу дороги Оо. Дороги, известной больше какНейлхауз-роуд, самой нижней части славного маленького городка, простирающегосявверх по склону холма на восток. В этот миг жизнь в округе Каули, похоже,затаила дыхание. Недвижный воздух вокруг нас так чист и сладок, что кажется,будто человек может унюхать редиску, которую кто-то вытащит из земли вкилометре от него.

Двигаясь навстречу солнцу, мы удаляемся от реки, проплываемнад сверкающими железнодорожными рельсами, над задними дворами и крышами домовна Нейлхауз-роуд, над рядом мотоциклов «харлей-дэвидсон», опирающихся наоткидные подставки. Эти невзрачные дома построили в начале прошлого столетиядля литейщиков, штамповщиков и упаковщиков, работавших на фабрике гвоздейПедерсона. Рабочие, они ведь не станут жаловаться на изъяны арендованных домов?Вот и дома строили подешевле (фабрика гвоздей Педерсона, испытавшая немалыетрудности с оборотными средствами в пятидесятых годах, в 1963-м приказала долгожить).

Ждущие своих хозяев «харлеи» наводят на мысль, что рабочихзаменили байкерские банды. Свирепая внешность владельцев «харлеев»,растрепанные волосы, густые бороды, пивные животы, сережки в ушах у мужчин,черные кожаные жилеты и куртки и далеко не полный набор зубов, вроде быподтверждает первоначальное предположение. Но, как и многие предположения, этоверно только отчасти.

Нынешних жителей Нейлхауз-роуд, коих подозрительные местныепрозвали Громобойной пятеркой вскоре после того, как они поселились у реки, нетак-то просто подогнать под какую-либо категорию. У всех — высокооплачиваемаяработа в «Пивоваренной компании Кингсленда», расположенной за самой южнойокраиной города, к востоку от Миссисипи. Если мы взглянем направо, увидим«самую большую в мире шестибаночную упаковку», резервуары-хранилища,раскрашенные в цвета «Светлого кингслендского». Мужчины, живущие наНейлхауз-роуд, познакомились в кампусе Урбана-Чампейн Иллинойскогоуниверситета, где все, кроме одного, готовились защищать дипломы по английскойлитературе или философии (этот один лежал в хирургическом отделенииуниверситетского медицинского центра). Им нравится, что их зовут Громобойнойпятеркой. Они словно видят себя героями комикса. Хотя сами они придумали себедругое название: Гегельянская пена. Эти господа образуют любопытную команду, мыеще познакомимся с ними поближе. А пока у нас есть время лишь на то, чтобызаметить написанные от руки постеры, которые висят на фронтонах несколькихдомов, на двух уличных столбах и на паре брошенных зданий. На каждом — одна ита же надпись: «РЫБАК, МОЛИСЬ СВОЕМУ ВОНЮЧЕМУ БОГУ, ЧТОБЫ МЫ НЕ ПОЙМАЛИ ТЕБЯПЕРВЫМИ! ПОМНИ ЭМИ!»

***

От Нейлхауз-роуд Чейз-стрит резко поднимается по холму,между скособоченными домами с обшарпанными, некрашеными фронтонами цветатумана: старый отель «Нельсон», где ночуют несколько обедневших жителей города,таверна, обувной магазин, в пыльной витрине которого красуются рабочие сапоги,изготовленные компанией «Ред Уинг», еще нескольких зданий без вывесок, ноодинаково сонных и, похоже, пустующих. На всех этих сооружениях лежит отпечатокнеудачного воскрешения. Вроде бы их вызволили из темных западных земель, но онивсе равно остались мертвыми. В определенном смысле с ними все так и произошло.Охряная горизонтальная полоса тянется на высоте десяти футов над тротуаром пофасаду отеля «Нельсон», затем опускается ниже и ниже по двум серым фасадамсоседних домов. Полоса — уровень воды в наводнении 1965 года, когда Миссисипи,выйдя из берегов, затопила железную дорогу, Нейлхауз-роуд и едва не захлестнулахолм, на который поднимается Чейз-стрит.

В той части, что не пострадала от разбушевавшейся реки,Чейз-стрит выравнивается и расширяется, превращаясь в главную улицу лежащегопод нами городка — Френч-Лэндинг. Кинотеатр «Эджинкорт», «Гриль-бар», Первыйфермерский банк, «Фотостудия»

Сэмюэля Штуца (основной заработок — фотографии выпускниковшколы, свадебных церемоний и детские портреты) и магазины (не жалкое подобие —настоящие) обрамляют широкие тротуары: «Аптечный магазин Бентона»,«Высококачественные скобяные товары», «Видео на субботний вечер», «Готоваяодежда», «Универмаг Шмитта», торгующие электроникой, журналами ипоздравительными открытками, игрушками, спортивной одеждой с эмблемами«Брюэрз», «Туинз», «Пэккерз», «Викингз»[1] и Висконсинского университета. Черезнесколько кварталов улица меняет название на Лайлл-роуд, дома, преимущественнодеревянные одноэтажные, стоят уже не вплотную друг к другу, а на приличномрасстоянии. Располагаются в них, согласно вывескам, страховые компании итуристические агентства. Далее улица превращается в шоссе, которое ведет навосток мимо «С семи до одиннадцати»,[2] «Дома ветеранов зарубежных войн»,большого Центра продажи сельскохозяйственной техники, именуемом местными«Гольц».