Вероника взяла недвижимую руку в свою.

– А Ромка мой вообще предатель, хотел меня в камеру посадить, чтобы я в это дело больше не лезла. Я же уверена, что без меня им ничего не удастся доказать. Нужно преступника спровоцировать на новое убийство и брать его с поличным, иначе ничего не докажешь. Слушай, Вадим, как ты думаешь, у меня получится? Я, если честно, боюсь до ужаса, но как подумаю о Юльке…

В этот момент Нике показалось, что рука больного чуть дернулась. Она замерла и уставилась на лицо Демидова.

– Вадимчик, – дрожащим голосом проворковала девушка. – Мне показалось или ты правда рукой пошевелил?

В палату вбежала медсестра с испуганным видом:

– В чем дело? Приборы показали сумасшедший ритм пульса!

– Не знаю, – испуганно ответила Вероника. – Но мне показалось, что его рука дернулась.

– Ой, мамочки, нужно срочно Виктора Ивановича позвать, – зажала рукой рот медсестра и выскочила из палаты со скоростью межгалактической ракеты.

Вероника не сводила с Вадима испуганного взгляда и не отпускала его руку ни на секунду.

– Демидов, миленький, ну еще разок пошевели ручкой, а? Очень тебя прошу, пошевели, дай хоть маленькую надежду на то, что я не ошиблась! Демидо-о-ов. – Она стала трясти безжизненную руку.

– Вероника Дмитриевна, что вы делаете? Нельзя так с больным! – услышала Ника голос Виктора Ивановича. – Нуте-с, посмотрим, что здесь у нас произошло? – И доктор склонился над больным, стал прослушивать сердце. – Да, ритм участился, но это, милые дамы, ни о чем еще не говорит.

– Как это не говорит, как это не говорит? – забеспокоилась Ника. – Я почувствовала, как он рукой пошевелил.

– Вы приняли желаемое за действительное, только и всего.

– Хотите сказать, что у меня глюки? – прищурилась Ника.

– Ну, зачем же так категорично? Просто, видите ли, моя милая, этого не может быть, потому что не может быть никогда, – спокойно сделал заключение врач.

– Почему же не может? – не сдавалась девушка.

– Это противоречит всем законам медицины, – терпеливо продолжал объяснять Виктор Иванович.

– Неужели вы, врач, оставите это без внимания и ничего не станете делать, чтобы проверить мои слова?

– Я уже проверил, наши аппараты не ошибаются. Да, наблюдается некоторое изменение, но это еще ничего не значит. Вы, Вероника Дмитриевна, идите спокойно домой, а завтра позвоните, и я вам все расскажу, что произошло за ночь. Договорились?

– Договорились, – пробурчала Вероника и вышла из палаты.

Как только она скрылась за дверью, доктор сломя голову бросился к больному и начал давать распоряжения медсестре, от которых у той глаза повылезали из орбит.

– Милая Ирочка, не нужно смотреть на меня, как на умалишенного старика, делайте, что я вам говорю, и позвоните, пожалуйста, Игорю Николаевичу домой, пусть прерывает свой отпуск и летит сюда на всех парусах.

– Так он, наверное, на даче? – удивилась девушка.

– Ну и что? Звоните на дачу, ничего с его кабачками и помидорами не сделается, пусть немедленно приезжает сюда. Что вы замерли? Делайте, что говорю, промедление смерти подобно! Быстренько, быстренько, моя дорогая, – торопил доктор медсестру, сам при этом сосредоточенно подбирая ампулы с лекарственными препаратами. – Идите, чего вы ждете? – повернулся он к девушке.

– А как же укол? Вы сказали, что ему надо сделать внутривенную инъекцию…

– Я все сделаю сам, здесь нужно подумать, чтобы не ошибиться в дозах, – задумчиво проговорил врач, продолжая разглядывать ампулы.

Ирочка выбежала из палаты, а Виктор Иванович набрал в шприц лекарство и подошел к больному.

– Ну, господин Демидов, будем надеяться, что это первая ласточка. – Доктор поднял глаза к небу, прошептав: – Господи благослови! – И нагнулся к больному, чтобы вставить иглу в вену.

Вероника не спеша добрела до метро и вошла в прохладную подземку. Она села на платформе на скамеечку и задумалась: «Что же делать дальше? Сидеть и ждать у моря погоды, пока придет убийца и придушит капроновым чулком? Тьфу ты, черт, начиталась детективов на свою голову! Думаю, что душить меня никто не будет. Как я посмотрю, этот преступник культурный чистоплюй. Убийства у него какие все аккуратные, изощренные. Одна попала в автомобильную катастрофу, второй сам прыгнул с балкона, третья умерла от инфаркта, и Вадим тоже должен был отойти в мир иной очень просто: дали сбой аппараты. Правда, стрелял же он в него, значит, не совсем «белоручка»? Но со мной у него промашка вышла. Кто ж предполагал, что в заброшенный дом бомж придет за своей постелью? А интересно, зачем этот козел бородатый туда опять приезжал? Наверняка хотел накачать меня какой-нибудь гадостью, чтобы даже не вякнула, когда бульдозеры прибудут разрушать дом, и была бы я уже похоронена под его обломками».

Ей вдруг вспомнился необычный дуэт с кладбища, когда она ходила туда на могилу к своему бывшему свекру. «И никто не узнает, где могилка моя», – прозвучало в голове, и от этих мыслей Веронику буквально передернуло. Она встала и подошла к только что прибывшей электричке, доехала до Белорусского и пошла к пригородным поездам: ее должен был отправиться через полчаса. Вероника поторопилась в вагон, чтобы успеть занять место и не стоять на своих двоих, да еще со сломанной рукой. Ей это удалось не без труда. Она пристроилась с краешка на скамеечке, остальную часть которой занимала необъятных размеров тетка с устрашающим количеством мешков, кошелок и сумок, явно уверенная, что оба места предназначены только для ее особы. Поэтому очень недовольно посмотрела на узурпаторшу в лице Вероники и пошире расставила руки, щелкая семечки и без стеснения сплевывая лузгу на пол. При этом весь подол ее сарафана в жуткий мелкий цветочек, от которого рябило в глазах, тоже был усыпан черной шелухой. На губах повисли ее гроздья, и бабища время от времени, смачно причмокивая, сгребала нашлепки с губ и бросала туда же.

Вероника посмотрела на женщину и вздохнула, а та, приняв ее вздох за осуждение, так двинула своим безразмерным задом, что Ника еле удержалась на самом краю лавочки. Сдерживаясь из последних сил, девушка промолчала, но внутри уже начала просыпаться «кобра». Баба, приободренная безропотностью нежелательной соседки, еще раз пошевелила нижней частью туловища, и Вероника слетела с сиденья, больно ударив сломанную руку. Она встала перед бабой, уперев руки в бока, посмотрела на нее ненавидящим взглядом и, подхватив корзину, которая была ближе всего к ней, перевернула и высыпала содержимое на голову соседки с вытаращенными глазами.

– А-а-а, помогите, убиваюу-у-ут! – издал звук «центнер» мяса и вдруг резко захлопнул рот.

По вагону пронесся хохот, а Ника наклонилась к наглой бабе и тихонько прошептала ей на ухо:

– Кажется, ты с рынка слиняла сегодня, не заплатив за место?