Члены трехсторонней комиссии дали понять, что правящий в Варшаве режим должен получить большинство мест в новом правительстве. Из различных открытых источников можно почерпнуть информацию, что члены комиссии действовали как посредники и даже старались погасить имевшиеся противоречия в среде поляков. Однако неизвестно, до какой степени Молотов мог тайно контролировать каждый шаг поляков в Варшаве, которые стремились добиться права равного представительства.

Состоявшееся 21 июня собрание нескольких групп поляков информировало комиссию о достигнутом ими соглашении. Берут зачитал основные его положения. Вечером этого же дня и на следующий день комиссия обсуждала его с поляками. Основным вопросом был отбор кандидатов в правительство и распределение министерских портфелей. Временное правительство в Варшаве оставляло за собой три наиболее важных поста. Председателем Национального совета оставался Берут, Осубка-Моравский — премьер-министром и Гомулка — первым заместителем премьер-министра. Но из всех двадцати постов шесть выделялись независимым кандидатам. В их число входили Миколайчик, который должен был стать вторым заместителем премьер-министра и одновременно министром сельского хозяйства, и Керник, получивший пост министра по делам государственной администрации. Два других влиятельных политика Витое и Грабски должны были войти в президиум Польского Национального совета, который мог стать более представительным органом при намечавшемся включении в его состав других известных поляков.

При распределении министерских постов властями было дано, в общем, ни к чему не обязывающее обещание, что к представителям Крестьянской или Социалистической партий будет такое же отношение, что и к членам Польской рабочей партии (коммунистам).

Говорилось также о необходимости соблюдения других принципов будущей реорганизации правительства и о его возможном политическом курсе. Было общепризнано, что обновленному правительству следовало действовать быстро и эффективно. Провести выборы на основе всеобщего избирательного права и тайного голосования, предоставив всем демократическим партиям право участия в выборах без всяких ограничений. Разрешить всем группам избирателей свободно собираться в преддверии выборов, объявить амнистию для большинства, если не для всех, политзаключенных в Польше.

По одному вопросу из тех, которые обсуждались 21 и 22 июня, мнения представителей всех трех групп поляков совпали. Это был территориальный вопрос.

Миколайчик высказался первым. Он заявил, что после одобрения соглашения и вхождения в состав правительства его члены получили право предъявить от имени польской нации требование о признании великими державами западных границ, предусмотренных ялтинским соглашением. Он попросил Берута подтвердить это требование. Берут сделал это с большим удовольствием. Миколайчик пришел к заключению, что единственным справедливым решением было бы передать Польше все земли до Одера и Западной Нейсе.

Кларк Керр, зачитав вслух ялтинскую формулировку, указал на то, что окончательное решение по вопросу границ нужно отложить до созыва мирной конференции. Премьер-министр нового правительства, после его официального признания, будет располагать всеми возможностями для выдвижения своих требований. Молотов сказал, что Советский Союз придерживается решений Ялты; он считал, что желание Польши обладать всеми землями до рек Одер и Западная Нейсе полностью оправдано и обосновано. Гарриман просто заметил, что ему нечего добавить к ялтинским решениям. Когда Гомулка, председатель политического комитета варшавского правительства, спросил его, какое мнение у американского правительства о будущих польских западных границах, особенно о включении города Штеттин в состав Польши, Гарриман ответил, что этот вопрос должны обсудить три державы и решить его на мирной конференции.

И он, и Кларк Керр предупреждали о том, что в Потсдаме они столкнутся с теми же самыми требованиями.

Выслушав отчет комиссии и горячие заверения всех участников, что они намерены сотрудничать в деле достижения прочного единства, члены комиссии поделились своими замечаниями. Гарриману показалось, что Молотов был воодушевлен достигнутым результатом. Кларк Керр сразу же заявил, что британское правительство примет соглашение, к которому пришли поляки, и когда они сформируют новое правительство, то его сразу же признают. Но впоследствии и в последующих интервью с поляками он подчеркнул, что эти обещания зависят от того, будет ли новое правительство сформировано в соответствии с ялтинским соглашением, что выборы должны пройти на беспристрастной основе, чтобы все демократические партии имели равные возможности в борьбе за голоса избирателей. Гарриман приложил все усилия, чтобы добиться от сторонников Временного правительства в Варшаве соблюдения не только одного из основополагающих принципов соглашения (предусматривающего включение в состав правительства названных лиц), но и, равным образом, других, которые были прописаны расплывчато в соглашении. Но все, чего он мог добиться от Берута, так это лишь пустого обещания, спонтанно высказанного уверения, что после заключения соглашения все его участники будут стремиться к достижению прочного единства, проведению свободных выборов и дальнейшему укреплению законодательных органов, формирование которых уже началось. Молотов всячески препятствовал встрече Гарримана с Берутом и его соратниками, он настаивал, что не следует вмешиваться в дела польского правительства. Берут, получив ощутимую поддержку, осмелел настолько, что ответил Гарриману, что он уверен в том, что соглашение имеет твердое основание и поляки могут решить все вопросы без вмешательства союзников.

В конце очередного заседания Гарриман обратился к полякам, сказав, что, если бы президент Рузвельт был жив, он наверняка был бы рад достигнутому соглашению. Однако в отчете, посланном им в Вашингтон, после этой встречи (22 июня) он констатировал, что соглашение не вызывало никакого доверия. Он рассказал об отказе Молотова прояснить ему смысл устных договоренностей. Такое его поведение указывало на то, что советское правительство, возможно, будет сопротивляться американским попыткам обеспечить проведение свободных выборов. Поляки, приехавшие из Польши, но не входившие в состав правительства, пытались объяснить ему, что только при наличии строгого контроля со стороны американского и британского правительств они могут надеяться на обретение политических свобод.

После того как три члена комиссии одобрили текст малозначащего коммюнике о результатах консультаций, оно было опубликовано в полночь 22 июня. В нем всего лишь подробно сообщалось о предполагаемых изменениях в составе польского правительства. Ничего не говорилось о других пунктах соглашения. Если бы поляки или три члена комиссии решились сформулировать их в письменной форме, весьма вероятно, что соглашение закончилось бы ничем.

Рузвельт дал Сталину убедить себя согласиться на «ялтинскую формулу» при условии, что Временное правительство в Варшаве проведет выборы в течение нескольких месяцев. Однако обещание так и не было выполнено, поэтому Гарриман и Кларк Керр попытались убедить поляков, прежде чем они покинут Москву, в необходимости принятия ими конкретных действий в этом направлении.

26 июня на пресс-конференции в польском посольстве в Москве Гомулке, первому заместителю премьер-министра, был задан вопрос, будет ли в предстоящих выборах в Польше участвовать демократический блок (коммунистической ориентации), или же будут выдвинуты кандидаты