Четверо прошли навстречу отцу. Рита дернула дверь, все еще не понимая, только предчувствуя, а дальше все поскакало, словно быстро сменяющиеся слайды в диапроекторе.

Первый охранник резко выбросил вперед руку. Его кулак врезался в живот отца. Отец издал хриплый чавкающий звук и сложился пополам. Леденея от ужаса, Рита выскочила из машины, кинулась к отцу.

Второй охранник пинком отправил отца на землю и со всей силы саданул уже упавшего ногой.

Отец скрючился.

Первый охранник перехватил Риту, отпихнул в сторону, в сугроб, бросил коротко:

— Не лезь, а то и тебе перепадет.

Рита дернулась обратно, ее тут же схватили сзади, сжали, не давая пошевелиться. Она попыталась вывернуться, но это оказалось бесполезно.

Второй охранник без злобы и ожесточения продолжал избивать отца. Спокойно, методично. С тем же успехом он мог бы выбивать ковер или отбивать мясо. Рита снова попыталась вывернуться.

— Стой спокойно, сказал, — одернул голос первого сзади.

Оставшиеся два мордоворота тем временем добрались до машины. В руках у них появились бейсбольные биты — Рита поразилась, откуда в Тогучине эти атрибуты американских фильмов про мафию? — дробно загремели по железу. Стонал гнущийся под ударами тонкий французский металл, хрустели, покрываясь сеткой трещин, каленые стекла, разлетались пестрыми осколками фары.

Рита пробовала сопротивляться, но ее держали крепко. Она старалась вывернуться, пыталась царапаться, кусаться — бесполезно. Хотела кричать, но рот зажали железной ладонью. Потом силы кончились, и она обвисла на руках у охранника.

Рита видела, как двое бросили изувеченную машину. Потом второй браток последний раз пнул отца, вытер носок армейского ботинка о снег, оставив кровавую полосу. Когда трое добрались до ворот, охранник отпустил Риту. Она без сил рухнула на колени прямо в снег. Охранник склонился перед ней, заглянул в лицо. Голос его прозвучал неожиданно ласково:

— Чтоб больше я тебя тут не видел. Это понятно?

Сил кивнуть не нашлось. Но охраннику, видимо, и не требовалось ее согласие. Он развернулся и пошел к воротам. Проходя мимо отца, остановился.

— И тебя, ботаник. Тут тебе не институт. Капишь, профессор?

Отец что-то прохрипел в ответ. Рита не разобрала слов, зато, кажется, их услышал охранник. Он резко поддал отцу пыром в бок и пошел к особняку.

Закрылись ворота. Отец лежал без движения, тяжело дышал. Снег вокруг него забрызган кровью. Рита поднялась, подошла на негнущихся ногах к папе. Лицо его было разбито в кровь. И, судя по всему, не только лицо.

— Вот и поговорили, — с трудом прохрипел он.

Рита опустилась на корточки, заплакала.

— Папочка, прости меня.

Срывая ногти, падая, снова поднимаясь и снова падая, она волокла его по снегу к разбитой машине. Надо было позвать на помощь, только

звать некого, хотя вот тут за забором, совсем рядом вроде бы, есть люди, причем знакомые. Только вдруг они оказались нелюдями.

Вдруг ли?

Оставалось только плакать, тащить и повторять, словно мантру:

— Прости, папочка. Прости…

И она тащила, плакала и повторяла. Просила прощения у отца, у Нильса, у Вики, у покойной бабушки, у матери… Просила, не надеясь получить прощение. Говорят, что надежда умирает последней. Рита впервые поняла, как бывает, когда надеяться больше не на что и не на кого.

На утоптанном снегу оставался кровавый след. Отец помогал, как мог, отталкивался ногой, хрипел какие-то ободряющие слова, почему-то все время вспоминал старое кино «Последний дюйм». Рита испугалась, что это сотрясение мозга, но в машине отец перестал повторять «тяжелым басом гудит фугас» и попытался завести Renault. Пока он жижикал стартером, Рита выбралась наружу, снегом попробовала очистить с куртки кровавые пятна. Машинально взглянула на часы — боже мой, они приехали к этому проклятому дому всего пять минут назад!

Все это время ей что-то мешало, давило в левый бок, под ребра. Рита полезла за пазуху и наткнулась во внутреннем кармане на небольшой цилиндр. Вытащила — и невольно улыбнулась.

«Китайский поющий дракон». Забавная безделушка, которую она упросила купить Нильса на ярмарке. Как там говорил продавец? «Дракона нужно запустить в новогоднюю ночь, чтобы своим пением он отпугнул всех злых духов и демонов, и тогда наступивший год будет счастливым».

— К нам приехал, к нам приехал Колян Коляныч да-арагой! — распевает Костя, размахивая огромным кубком, расписанным золотыми цветами. Кубок называется «хохлома», а в нем плещется, конечно же, водка.

Русское гостеприимство — это удивительно. Русские искренне считают, что должны дать гостям все, что они хотели бы для себя. Их не очень интересует, что у гостя может быть другой вкус, другие желания и потребности. Я несколько раз был в гостях у русских — и везде одно и то же: шикарный стол со множеством сытных и вкусных, но чрезвычайно вредных с точки зрения здорового питания блюд (один этот их, с позволения сказать, салат «оливье» чего стоит!), спиртное с приличным запасом, а из развлечений в лучшем случае семейные фотографии или просмотр спортивных программ. Вру, один раз был настольный хоккей, правда, сам хозяин сломал его через двадцать минут после начала игры.

К чему я все это? Только лишь к тому, что Олег и Костя сумели переплюнуть всех русских хозяев, о которых я говорил, а ведь там были не провинциальные бизнесмены средней руки, а весьма и весьма обеспеченные люди!

Вообще после «пьяного поезда» и болезни Ариты я несколько напрягся и хотел даже поскандалить, но Олег убедил меня, что с моей невестой все в порядке: Арита с бабушкой поехали в город, на квартиру, температура у племянницы хоть и высокая, но беспокоиться не стоит, бабушка — бывший медицинский работник, все лекарства есть, а так больной нужно просто отдохнуть, выспаться, в общем, все будет хорошо и завтра, ну, в крайнем случае послезавтра мы увидимся.

А пока нужно отдыхать, расслабляться и ни о чем не думать, потому что я — дорогой гость, а у них в Сибири не принято, чтобы гости были хмурыми.

Ну, я и начал отдыхать и расслабляться, правда, забыв уточнить, от чего я устал.

Дом, принадлежащий, как я понял, Олегу, поражает меня своими масштабами и странным дизайном внутренних помещений. Это какая-то дикая смесь, эклектика, возведенная в принцип, где натуральное дерево в стиле настоящих швейцарских шале и винтажные каминные решетки le style de provence[12]соседствуют с чудовищно безвкусными золочеными карнизами и аляповатыми искусственными цветами в дешевых вазонах, а полированный мрамор, более уместный во дворцах или общественных зданиях, декорирует лестницу, ведущую в подвал, где располагается дизельный генератор и газовый котел отопления. При всем при этом строители, устанавливавшие окна, почему-то забыли закрыть швы, залитые желтой монтажной пеной, декоративными накладками, что выглядит на фоне тяжелых бархатных портьер настолько сюрреалистично, что я понимаю, что очень нуждаюсь в русском народном транквилизаторе.