«Обрушить миропорядок ради дохлой химеры» — звучало интригующе; возможно, слишком интригующе для того, что бы все сводилось к простой борьбе родов за власть.

«Ты знаешь, почему крутятся шары на ваших алтарях? — спрашивал рудокоп в их первую встречу. — Разбитый Орден не сможет защитить шары. Разбитый шар не сможет вращаться»…

Шары остановились перед Ирдакийской катастрофой, но отдельные шары останавливались и раньше. И не мог же кто-то засунуть сверток со взрывчаткой под каждый из ста тысяч шаров на Шине? Чего ради? Это было бы безумием…

«Нельзя исключать, что ты действительно имеешь дело с безумцами, — одернул себя Вэл. — Ничего нельзя исключать…»

* * *

Вторая встреча произошла во дворце. Покойного Химмела Ауна, упакованного в ящик, быстро сожгли на площади, после чего городские бездельники отправились надираться по кабакам, а знать и уважаемые райнбержцы — на торжественные поминки. Наспех убранный, все еще пахнущий горелым деревом церемониальный зал превратился в цирковые задворки. Туго соображающий лорд-канцлер Бек Аун, выглядящий искренне огорченным, его средний сын и брат Химмела с торжественно-скорбной миной на лице, немногочисленные дружки убитого, прикидывающие, кому бы за него проломить голову, и впопыхах созванные «почетные гости», ведущие себя, как на праздничном приеме. Химмел Аун даже по сомнительным стандартам Райнберга слыл редкостным мерзавцем, так что оплакивать его высшее общество не собиралось.

Вэл такую оценку целиком и полностью разделял, и все же, пиршество под видом поминок внушало отвращение. Но уехать он пока не мог: нужно было дождаться пристава Шерпта, который где-то задерживался — так что просто вышел из зала, вдохнуть свежего воздуха и размять ноги.

Где-то в южном крыле дворца располагался зимний сад, но найти его сразу не получилось: коридоров и тупиков в многократно достраивавшемся и перестраивавшемся здании было несчетное количество. А охрана и слуги здесь оставляли желать лучшего: те, кто не ушел со службы после смерти предыдущего лорда, почти открыто игнорировали приказы нового «лорда-доходяги» и пьянствовали на кухне или в своих каморках…

Но стоило Вэлу остановиться на пороге следующей проходной комнаты, пытаясь припомнить план дворца, как он услышал за портьерой у окна тихое дыхание.

Вэл немедленно отступил на полшага назад, за угол стены.

«Проклятье! — Вэл высвободил из повязки правую руку, выпустил из сустава хьорхи и обмотал ощерившейся шипами нитью загипсованную ладонь. — Хорошо бы просто уйти: но нельзя — получу арбалетный болт в спину».

Левую, почти здоровую руку, он приберег на потом — мало ли, что потребуется делать… За портьерой по прежнему дышали, сбивчиво и сдавленно.

«Обычный грабитель сразу же удрал бы в окно. — Вэл не сомневался, что невидимый противник тоже его заметил. — Но если напасть первым, надежно — я его, скорее всего, убью, и толку мне еще от одного мертвеца? Толку Райнбергу и Рине от двух мертвецов, если и он окажется хорош, и меня достанет».

— Выходи! — выкрикнул Вэл. — Я тебя слышу! Попробуем договориться… Даю слово: если сдашься — я тебя не трону.

Ответа не последовало; даже дыхание стихло.

Вэл, готовый в любой миг отпрянуть назад, осторожно высунулся из-за угла. Портьера, свисавшая до самого пола, достаточно близко подходила к окну, но человек за ней не просматривался: очевидно, убийца был совсем щуплого сложения и остерегался рукопашной схватки.

— Выходи, — повторил Вэл. — Или я сожгу тебя вместе с этой проклятой тряпкой.

«И ведь действительно сожгу — своя жизнь, знаешь ли, дороже, — подумал Вэл. — На счет три. Раз, два…».

Он ожидал чего угодно, но не того, что последовало дальше.

— Вы пришли меня убить? — тихо спросили из-за портьеры.

Голос был детский.

Вэл выпустил из ветви хьорхи боковой побег и отдернул портьеру. Младшая дочь лорда Бека спокойно смотрела на него круглыми карими глазами:

— Делайте свое дело, господин смотритель.

— Нет, с чего ты взяла, я… — Вэл осекся. С обмотанной боевым хьорхи рукой любые его слова звучали… как-то не слишком убедительно. — Нет, конечно!

«Солнцеликий, да я ведь действительно чуть ее не убил!»

— Только, пожалуйста, быстрее, господин смотритель. Если я описаюсь от страха, это будет недостойно. — Восьмилетняя Дармина Аун смотрела грустно и серьезно. — Пожалуйста… Господин смотритель?

Вэл сполз по стене на пол. Хьорхи вспыхнуло и исчезло, опалив бинты.

— Господин смотритель?! — Теперь в голосе девочки слышался весь сдерживаемый до того страх. К тому, что ее придут убивать, она была готова, но пытающийся свалиться в обморок «убийца» — это в ее картину мира не вписывалось.

— Дара, я случайно проходил мимо, — Вэл кое-как сфокусировал взгляд на ее лице. — Честное слово. Почему ты решила, что кто-то собирается тебя убить?

— Нил обязательно меня убьет. Он уже убил Химмела, значит. теперь я. Так все говорят.

«Нил», Нилкан Аун — так звали среднего отпрыска лорда Бека. И, если Вэл хоть что-то понимал в политике и в людях — даже если Нилкан умрет следующим, все равно, Дармина Аун в предсказании своей судьбы была совершенно права. Восьмилетние принцессы на Шине выживали, только если у них был такой брат, как Милт Нодаб. Поделать с этим Вэл ничего не мог.

«Правило третье. Если мир катится к теням, то нужно больше думать о работе… — Вэл отсчитал про себя до десяти. — Правило третье, смотритель. Правило третье».

— Почему ты считаешь, что твоего брата убил Нилкан? — спросил Вэл.

— Все так говорят. Я… Мне… Мне страшно, господин смотритель… Господин… Прости… Забыла, как тебя звать… — девочка расплакалась.

«Правило третье. Правило третье. Правило третье».

— Вэл-гьон. Можно просто «Вэл». Ну же, не реви, — Вэл кое-как нащупал левой рукой платок и протянул ей. — Кроме того, что говорят, ты что-нибудь сама видела или слышала?

Конечно же, закон запрещал допрашивать дочь лорд-канцлера без дозволения лорд-канцлера. Но убивать без суда закон тоже запрещал, и кому это мешало?

— Нет… Я не помню…. Спасибо, Вэл-гьон, — девочка утерла раскрасневшиеся глаза. Успокоилась она на удивление быстро.

— Пожалуйста! Сейчас мы пойдем и разыщем пристава Шерпта. Он порядочный человек. Ты знаешь его?

— Да.

— Хорошо, — улыбнулся Вэл. — Тогда сейчас сообразим что-нибудь насчет твоей охраны…

* * *

Третья, определившая течение этого и всех последующих дней, встреча состоялась на входе в церемониальный зал. Вместо Шерпта там стоял его заместитель, на рыбьем лице которого читалось: «Случилось новое дерьмо, и мы не знаем, что с этим делать».

Вэл передал девочку под опеку знакомому стражнику, наказав глаз с нее не спускать, и выслушал ксэн-пристава.