Как и она. Эмма почувствовала холод одиночества. Ее раздирали противоречивые чувства: обида и злость, любовь и тоска. «Дополнение к Воспитательному дому». Нед был негодяем, разбойником, но все его поступки лишь в очередной раз объясняли, почему она его полюбила. Боль в сердце стала еще сильнее, но Эмма не подавала виду. Она с достоинством кивнула Робу и, высоко подняв голову, вышла на улицу.

На следующий день Эмма встала рано, не обращая внимания на то, что ночью спала совсем мало, урывками. Впервые после ухода Неда она вошла в его кабинет. Просто потому, что ей было необходимо ощутить близость к нему.

За окном светило бледное холодное осеннее солнце. Деревья, обрамлявшие площадь, пламенели яркими листьями, дрожавшими на ветру последними всполохами цвета, прежде чем засохнуть и опасть.

Эмма остановилась как вкопанная. Сердце перевернулось у нее в груди. Потому что на большом письменном столе лежало письмо. Всего один маленький листок белел на темной блестящей поверхности. Такой же, как долговая расписка, написанная Китом в ту страшную ночь.

Еще до того, как она подошла ближе и прочитала имя, написанное сверху, Эмма поняла, что письмо адресовано ей, и поняла, от кого оно.

Сердце забилось тяжело и часто. Все внутренности сжались в комок. Эмма прикусила губу, чтобы унять дрожь. Протянула руку и взяла письмо. Внутри сложенного листа что-то скользило и перекатывалось.

С обратной стороны письмо было запечатано красной восковой печатью: на красном восковом круге выступала буква S. Эмма сломала печать и осторожно развернула письмо. Лист бумаги был чистым, без единого слова. Вместо этого в центре листа лежал маленький диск из слоновой кости. За долгие годы в руках Неда красный ромб, вырезанный в середине, почти сгладился и выцвел, сделавшись слабого розоватого цвета. Единственная вещь, которую оставила Неду мать. Его счастливая фишка.

Эмма взяла ее в руку, как будто перед ней лежала самая большая драгоценность в мире, и слезы, наполнившие ее глаза, потоком хлынули по щекам. Потому что она поняла, что он действительно отдал ей все, что у него было. Все, чем он владел. Всего себя.

Роб знал, что он придет, но все равно вздрогнул, когда Нед вышел из тени соседней стены. В этот ночной час в конюшнях, расположенных за домом на Кавендиш-сквер, стояла тишина.

Нед взглянул в сторону стоящего перед ними дома, где из-под наглухо занавешенных окон просачивался свет.

— Как она?

— Похожа на привидение.

В ответ на эти слова Нед закрыл глаза.

— Рано или поздно ее злость и боль пройдут.

— Так ли? — спросил Роб.

— Надеюсь, у нее пройдут.

— А у тебя?

Нед не ответил. Он не чувствовал злости. Только боль, но она была бесконечной. Нед затаил ее в себе и не пытался ее заглушить, ведь эта боль связывала его с Эммой.

— Ты ей ничего не сказал, верно?

— Как ты меня просил. — Роб отвел взгляд в сторону. — Она спрашивала, куда ты ушел.

Нед встретился с другом глазами.

— И что ты ответил?

— Правду. Что я не знаю.

Наступила недолгая пауза.

— Где ты остановился, Нед? Если тебе нужны деньги… — Роб достал из кармана несколько банкнот, но Нед, тронув его за плечо, остановил друга.

— Нет.

Он заметил в глазах Роба беспокойство. И понял, что пора уходить.

— Спасибо тебе, Роб. За то, что согласился присмотреть за ней первое время, пока я не пойму, что она пришла в себя.

Роб кивнул.

— Это самое меньшее, что я могу сделать.

Они еще несколько секунд смотрели друг на друга, прежде чем Нед отрывисто кивнул на прощание.

— Береги себя, Роб.

— Ты тоже, Нед. — Роб стоял и смотрел, как удалялась фигура друга, пока она не растворилась в ночи.

* * *

На следующий день Эмма направилась в Уайтчепел. Она шла в доки.

— Эмма? — Бросив на нее взгляд, отец жестом приказал двум другим служащим выйти из конторы и, тихо закрыв за ними дверь, повернулся к дочери. — У тебя усталый вид, дорогая.

— Со мной все хорошо, — отмахнулась она от его замечания, заставив себя улыбнуться. — Я пришла попросить, чтобы ты переехал ко мне в Мейфэр. Тебе ведь не обязательно работать, папа.

Но отец покачал головой:

— Возможно, у меня нет такой необходимости, но я хочу работать. Мне здесь нравится. Я приношу пользу. У меня есть цель. Я хорошо справляюсь со своей работой, и это много значит для других людей, которые здесь трудятся. Жизнь не стоит на месте, Эмма. Теперь мой дом здесь. Мне нечего делать в Мейфэре. Меня больше ничего с ним не связывает.

— А как же я?

Он погладил дочь по щеке.

— Ты моя дочь, где бы ты ни жила. Это неизменно.

— Неужели у тебя нет желания снова начать вести жизнь джентльмена?

— То, что делает человека джентльменом, не связано ни с его родословной, ни с его положением, ни с богатством, ни с тем, где он живет. Это определяется лишь тем, как он ведет себя. А я веду себя как джентльмен, Эмма, независимо от того, где я живу — в Мейфэре или в Уайтчепеле.

Перед ней снова возник образ Неда. Не в изящном костюме от Вестона, а в старой потертой кожаной куртке и штанах. Ей вспомнилось, как он встал на защиту ее чести против черноволосого в «Красном льве».

Как защитил ее от пьяных моряков в темном переулке. Вспомнилось хмурое сдержанное выражение его лица. Спокойный голос. И его лицо, когда он распахнул дверь в библиотеку полковника Морли и спас ее от Девлина. Эмма постаралась отбросить эти воспоминания, проглотить внезапно подкативший к горлу ком. Но когда она посмотрела в мудрые глаза своего старого отца, он все понял.

Эмма отвела взгляд. Скрестила вместе пальцы, чтобы собраться и успокоиться. Попыталась подобрать нужные слова.

Отец не торопил ее. Он ждал. Ждал, пока тишина не укрыла ее своим успокаивающим покрывалом.

— Человек, который зовется моим мужем… — «Мой муж», — эти слова рвались с ее губ. Она снова сглотнула. — Он владелец этих доков. Но ты ведь уже знаешь это, правда? Я должна была догадаться раньше, когда в день свадьбы ты назвал его Нед Стрэтхем. Да и как ты мог не знать этого, работая здесь?

— Нед Стрэтхем не владеет этим доком, Эмма. Он принадлежит мне.

Эмма в недоумении уставилась на отца.

— Это мой бизнес. Мои деньги. И моя ответственность за то, чтобы те, кого я нанял, могли работать в достойных условиях и получать достойное вознаграждение. Нед передал его мне как раз перед вашей свадьбой, когда пришел поговорить со мной.

Наступила гробовая тишина. Эмма пыталась осмыслить всю важность того, что сказал ей отец.