– Это Хиггинс, дворецкий. Он принес нам завтрак.

Джейс снова поднялся, отбросил простыни и вдруг заметил, что раздет:

– Какого черта?

– Твою одежду выстирали и выгладили – вот она, – сказала Робин, указывая на стул, где были аккуратно сложены вещи Джейса.

– Вот черт! Надо почаще сюда заглядывать, – хмыкнул он, вставая и быстро одеваясь.

– Тебе вообще не следовало сюда приходить, – помолчав, произнесла Робин.

– Что значит – не следовало? – резко обернулся Джейс.

– Джейс, о чем ты думал?

Он надел брюки, а затем уставился на Робин с таким видом, словно она говорила на иностранном языке.

– О чем я думал? – повторил он, наморщив лоб. – О тебе. Я думал о тебе.

– Но раньше-то ты никогда обо мне не думал.

– Да о чем ты говоришь?!

Робин вздохнула:

– Надо наконец взглянуть правде в глаза. У нас с тобой ничего не получается.

Джейс ответил не сразу, потому что заметил завтрак и жадно набросился на еду.

– Возьми тост, Роб. Просто объедение.

– Джейс!

– Что?

– Ничего не получается.

– Да как же у тебя получится их взять, если ты там стоишь. Пойди сюда.

– Я не про завтрак – про нас с тобой.

Джейс удивленно открыл рот с остатками непрожеванного тоста.

– Не смотри на меня так, – сказала Робин. – Ты знаешь, что я чувствую. Ты просто не можешь этого не понимать. У нас все идет не так уже несколько лет, и мне правда очень жаль, я должна была сказать тебе об этом раньше. Дело в том, что я не знала, как сказать.

Джейс дожевал и проглотил хлеб, а потом снова непонимающе уставился на нее:

– Но ты же сказала «да». Ты сказала, что согласна выйти за меня, Робин.

Она кивнула:

– Я знаю, и мне очень жаль, прости.

– Ты не надела кольцо, – вдруг произнес он, глянув на ее руку.

– Да.

– Тогда отдай мне его обратно.

Робин нахмурилась:

– Ты получишь свое кольцо.

На лице Джейса промелькнули одно за другим выражения растерянности, недоверия, злобы и страха.

– Мне не нужно это кольцо, Роб. Оно твое. Я хочу, чтобы ты носила его и чтобы ты стала моей женой!

Забыв о еде, он бросился к Робин, упал перед ней на колени, стиснул ее руку.

– Ты не можешь меня бросить. Я люблю тебя!

– Нет, не любишь, Джейс. Это тебе только кажется.

– Как ты можешь так говорить? Ты же не знаешь, что я чувствую!

Бледность и запавшие глаза, обведенные темными кругами, придавали ему жутковатый вид.

Робин слегка наклонилась к нему.

– Мы просто привыкли друг к другу, – сказала она. – Ни ты, ни я никогда не жили ни с кем другим.

– И что в этом плохого?

– Ничего. Если бы мы на самом деле друг друга любили… но мне кажется, что никакой любви нет. Мы слишком разные.

– Но это же хорошо, разве не так? Инь и ям, и все такое.

– Ян, – поправила его Робин.

Джейс вздохнул:

– Я знаю, что не такой умный, как ты, и не читаю этих всяких книжек и прочего, но я правда люблю тебя, Робин. Правда люблю.

Она взглянула на Джейса. Глаза его наполнились слезами, и при виде этого ей тоже захотелось плакать.

– Прости, – пробормотала она. – Мне очень жаль.

Джейс опустил глаза на свои босые ноги, помолчал и снова поднял голову.

– Я был рядом с тобой, Робин, когда другие отвернулись от тебя.

Робин предчувствовала, что до этого дойдет, но отчаянно надеялась, что в такой момент Джейс не опустится до удара ниже пояса. Она прикрыла глаза, лихорадочно размышляя, как же вести себя дальше, и решила, что единственный выход – сохранять спокойствие.

– Я знаю. Я тебе очень благодарна за это. Ты был моим лучшим другом.

– Хорошо же ты обращаешься со своим лучшим другом, – буркнул он.

– Я не могу выходить замуж из благодарности! – обозлившись, заявила она. – Разве ты не понимаешь, что из этого не получится ничего хорошего?

– У тебя есть другой, так? – спросил он, и кровь внезапно бросилась ему в лицо.

– Нет никакого другого, – возразила Робин, отчаянно стараясь не усложнять ситуацию еще больше. – Речь сейчас о тебе и обо мне.

– Это тот чертов парень-лошадник? Потому что если это он, я с ним разберусь. – Джейс вскочил и направился к двери.

– Ты не слушаешь меня, Джейс! Он тут ни при чем – ни он и никто другой.

Джейс остановился и обернулся.

– Просто я тебя не люблю, – сказала она.

За завтраком Кэтрин не смогла заставить себя проглотить ни кусочка. Это происходило с ней каждый раз перед выступлением – нервное возбуждение лишало аппетита. После лекции она жадно набрасывалась на еду, но до ее начала едва могла выпить чашку чая.

– Честно говоря, сегодня утром я почти ждала, что увижу здесь лошадь, – хмыкнула Дорис Норрис в дверях столовой.

За ней следовали Роуз и Роберта.

– Вижу, кто-то очень постарался, убирая здесь после вчерашнего, – заметила Роуз.

– Слава богу, – обрадовалась Роберта. – Когда ешь яичницу, не слишком-то хочется дышать лошадиной вонью.

– Как поживает новоиспеченная невеста? – осведомилась Роуз у Кэтрин, усаживаясь рядом.

– Я ее еще не видела, – ответила Кэтрин, надеясь, что с Робин все в порядке, и размышляя, куда подевался Джейс.

– Уверена, она просто цветет от любви, – задумчиво произнесла Роуз. Кэтрин не ответила, и Роуз заметила это. – Вы не согласны со мной, доктор Робертс?

Кэтрин помешала ложечкой в кофейной чашке.

– Мне кажется, ей надо разобраться в своей жизни и в своих чувствах, – ответила она.

– Значит, вы не считаете, что наша дорогая Робин счастлива? – Приятное лицо Роуз приняло встревоженное выражение. – Но она же сказала «да».

– Принцесса Диана тоже сказала «да», – парировала Кэтрин и поднялась из-за стола, чтобы избежать дальнейших расспросов.

Она вернулась в свою комнату, еще раз взглянула на себя в зеркало и подумала, не стоит ли постучаться к Робин, узнать, как она себя чувствует. Однако решила, что этого делать не нужно. На месте Робин ей самой захотелось бы побыть одной и разобраться в своих чувствах без участия малознакомых доброжелателей. Так что Кэтрин занялась тем, что делала всякий раз перед серьезным выступлением. Однако, в отличие от некоторых докладчиков, в последнюю минуту она не просматривала конспект, не повторяла текст. Нет. В подобный момент следовало читать только одну вещь – один совершенный прозаический отрывок, который до сих пор имел над ней магическую власть. Он помогал вспомнить о том, что мир прекрасен, о том, почему она специализировалась на творчестве Джейн Остин. Это были ее любимые страницы из «Доводов рассудка» – письмо капитана Уэнтуорта к Энн.