Глаза Финна теперь открыты так широко, что я впервые вижу, насколько зелеными они могут быть:

– Харлоу, ты же никогда не видела мои чертовы лодки! Ты вообще серьезно все это говоришь?

Весь это разговор похож на холодный душ. Я все еще чувствую вкус и тепло его члена во рту. Руки у меня трясутся, глаза наполняются слезами:

– Финн, мы всего пару раз поговорили. Они знают, что тебе нужно отремонтировать твои лодки.

Его лицо становится красным, челюсть каменеет, и я поспешно добавляю:

– И они в восторге, что будут работать с тобой.

– То есть хренова туча решений может быть принята во время пары маленьких бесед. Они рассчитывают на это?

Я чувствую, как скручивается мой желудок в узел.

– Я думаю, они готовы со своей стороны договариваться, да.

Выражение его лица становится грозным.

– А почему ты не могла поговорить со мной, прежде чем обсуждать все это с Сальваторе? – спрашивает он, разворачиваясь и начиная мерить шагами комнату. – Почему ты решила, что вмешаться во все это – хорошая идея? Это МОЙ бизнес, Харлоу. И это МОЯ жизнь. МОЯ семья. Откуда ты вообще знаешь, что нам это подходит? Ты сидишь здесь, перекладывая бумажки в NBC и покупая пончики для продюсеров, в то время как я пытаюсь спасти единственный бизнес, который мой дед начал в восемнадцать лет, мать его. Мой отец и братья и я – мы все зависим от него! А я даже не знаю, что именно ты сказала этим ребятам!

– Я тебе все могу рассказать, – говорю я, идя за ним. – Когда я говорила с Сальваторе там, на вечеринке…

– О черт, Рыжик, – перебивает он, не слушая меня и снова начиная ходить по кругу. Он стаскивает с головы кепку и обеими руками трет голову и лицо. – Это просто гребаное дерьмо.

От этого разговора у меня почва уходит из-под ног, я все пытаюсь сообразить, что же сказать, чтобы объяснить, что на самом деле это хорошая идея.

– Эти деньги позволят тебе починить вашу главную шхуну, – напоминаю я ему, стараясь, чтобы голос звучал уверенно. – И использовать ее точно так же, как вы использовали ее до поломки. Вам не надо будет принимать участия в шоу, чтобы сохранить лодки. Это позволит вам спасти ваш бизнес, ты сможешь работать со своими братьями и…

– Ты хоть понимаешь, насколько наивно все это звучит?

Я смотрю на него в упор, чувствуя, как бьется жилка у меня на шее – так сильно стучит сердце.

– А знаешь что? Давай-ка ты позвонишь мне попозже, и мы обо всем сможем поговорить. Ты ведешь себя сейчас просто как мудак.

Он поворачивается, чтобы ошарашенно на меня взглянуть:

– Я веду себя?..

Прикрыв глаза, он делает глубокий вдох, затем выдох и снова открывает глаза:

– Да, возможно, действительно будет лучше, если ты сейчас уйдешь.

МИА ВЫНИМАЕТ третью чашку кофе из моих трясущихся рук.

– Не думаю, что тебе нужен еще кофеин, милая.

Она пожертвовала драгоценным временем с Анселем, чтобы прийти ко мне и поддержать в кризисный момент. Я опускаю голову на сложенные на столе руки и издаю стон:

– Я что, дура? Или это он придурок?

Лола ковыряет свой черничный маффин:

– Оба, я думаю.

– Может кто-нибудь объяснить мне, как устроен мужской мозг? Сначала он злится из-за моей мамы, а потом, когда я почти открываю в его жизни новую главу, когда пытаюсь спасти его бизнес, он вдруг устраивает мне истерику! – Я чувствую, что слезы вот-вот могут вернуться снова.

– Что за хрень вообще происходит???

– Ну, – начинает Лола, – ты по сути вытряхнула все его грязное белье перед его потенциальным деловым партнером и договорилась о чем-то, не удостоверившись, что он этого хочет.

Я снова издаю стон:

– Господи, когда ты говоришь вот так, я выгляжу полной идиоткой.

Лола делает лицо «Да ладно?» и сочувственно морщится.

– Эта штука с Сальваторе – она отличная, Лола. Да, это рискованно, но это может сработать, если только он перестанет вести себя как пещерный человек и бить себя в грудь кулаками, а немножко подумает! – глядя на них по очереди, говорю я. – И кстати! Не рассказывайте ничего Оливеру и Анселю – Финн им еще не сказал.

Лола кивает сразу, а вот Миа слегка ерзает на своем стуле. Наконец она произносит:

– Ладно. Но я очень надеюсь, что он расскажет им как можно скорее, потому что… Секреты между мной и Анселем? Опыт показывает, что это не очень хорошо.

– Я понимаю, Сахарок, и прости, что я ставлю тебя в такое неловкое положение. – Я перегибаюсь через стол и кладу ладонь на ее руку. – Но если ты забыла, то я напомню: ведь именно твой болтливый муженек сообщил Финну детали о болезни моей мамы, не оставив мне шанса сделать это самой, а значит, вы, ребята, в каком-то смысле мои должники.

– Сегодня вечером я собираюсь кончить всего один раз, чтобы его наказать, – шутит она.

Я смеюсь:

– Тролль.

– Хотя если серьезно, Ансель ведь наполовину Адонис, наполовину щенок. А ты хочешь, чтобы я злилась на него за то, что он беспокоится о тебе и просто забыл, что нельзя говорить о твоей маме? – Ее приподнятые брови говорят, что она заранее знает ответ на свой вопрос.

Я снова опускаю голову на руки.

– Нет. Он очаровательный и милый, а я идиотка, которая сунула свой нос в чужие дела, как обычно, – говорю я, вздыхая. – Но обычно это хорошо работало.

– Чего я совершенно не понимаю, так это того, что между вами двумя происходит? – спрашивает Миа. – Я думала, вы просто спали вместе, а потом не спали, а теперь? Что теперь? Не люблю говорить очевидные вещи, но, Харлоу, ты ведь никогда раньше не созывала экстренных собраний по поводу парней.

Лола кивает:

– Я вообще была уверена, что ты первая женщина в истории, которая отметит двадцать два года без мужекризисов.

– Мы признались друг другу в любви сегодня ночью, – сознаюсь я.

– Что? – хором восклицают они, и несколько посетителей кафе оборачиваются на нас.

– Боже, сбавьте обороты, психопатки, – говорю я, невольно смеясь. Им явно все это доставляет слишком большое удовольствие. – Сначала он был для меня просто развлечением и способом отвлечься от того, что случилось с мамой, от моей неудовлетворенности работой и вообще от кризиса первой четверти жизни, который ни один уважающий себя человек после тридцати на за что не сочтет достойным сочувствия.

Я вытаскиваю бумажную салфетку и начинаю рвать ее на узкие полоски:

– Потом я начала думать о Финне больше, чем обо всем остальном и всех остальных, а у него были все эти проблемы со шхуной. Хотя я до сих пор всех деталей не знаю, поэтому мы вроде как решили все это остановить.