беседы направил меня в ЦК профсоюза к его председателю, который выдал мне документы на съезд в качестве приглашенного, и больше ничего не спрашивал. Встретил меня председатель ЦК с любопытством. Это был мужчина пожилого возраста, пенсионного. Он уже знал, что ему готовят замену, но не знал, кому придется сдавать дела. Работал он в этой должности давненько. Одновременно дали направление в гостиницу ВЦСПС на Ленинском проспекте, одноместный номер и какие-то материальные льготы, положенные для делегатов съезда.

Съезд профсоюзов геологов состоялся во Дворце профсоюзов в центре Москвы, где обычно проходят панихиды по умершим руководителям страны. В президиуме съезда я увидел и А.А. Ямнова, но к нему не подходил, считал, что нескромно, и чтобы не бросалась в глаза моя связь с работником ЦК, держался отдельно от остальных делегатов.

Съезд проходил два дня. На второй день состоялись выборы членов ЦК профсоюза и в качестве кандидатуры для избрания предлагалась моя фамилия и должность. При обсуждении индивидуально каждой кандидатуры кто-то спросил: а почему предлагается партийный работник? И из президиума съезда был дан ответ, что этот секретарь является по профессии геологом. На этом обсуждение закончилось, и я тайным голосованием был выбран членом ЦК профсоюза единогласно. Вот так я теперь стал кроме партийного еще и профсоюзным активистом. Правда, я потом спрашивал Ямнова: зачем это? Он улыбнулся мне и ответил:

– Не пришло время вам на этот вопрос ответить.

Итак, на пленум ЦК профсоюза в Москву я съездил всего один раз.

Пришло второе приглашение на организационный пленум ЦК, но В.И. Долгих, уже будучи первым секретарем Красноярского крайкома партии, отказал, не объясняя причины. Для меня это осталось большим вопросом.

Потом мне наш куратор, инструктор крайкома, объяснил: Долгих попросил ЦК КПСС не переводить Неволина на работу в Москву, поскольку есть намерение крайкома использовать на другой ответственной работе в Красноярском крае. Не знаю, так это было или нет, на пленуме ЦК профсоюзов геологоразведчиков избрали новым председателем Л. Курзина, профсоюзного работника другой отрасли.

Однако Аркадий Андреевич Ямнов сделал третью попытку перевести меня на работу в Москву. Теперь уже в бытность мою начальником Красноярского территориального геологического управления. Мне было предложено занять должность заместителя министра геологии РСФСР по кадрам. Но здесь я уже сам отказался от нее. Это было вызвано двумя обстоятельствами: должность заместителя по кадрам была в то время административной и конкретно с геологией не была связана, вроде в партийной работе с людьми, а я уже целиком вошел в большую геологию Центральной Сибири, и эта работа меня полностью устраивала, и я дорожил ею. И второе – зам. министра по кадрам Мингео РСФСР входил в непосредственное подчинение зам. министра по кадрам Мингео СССР, которую занимал А.А. Рясной, а у меня с ним были конфликтные отношения, дошедшие до ЦК КПСС, тем более он пришел в Министерство СССР из ЦК КПСС и там имел крепкие связи и определенный авторитет.

В секторе геологии не стали настаивать и с пониманием отнеслись к моему отказу. Могу честно сказать, что за 20 лет работы в большой геологии я имел возможность переехать работать в Москву, но оставался работать в Красноярском крае и до сих пор не жалею об этом. Я всегда помнил известную народную пословицу или поговорку «Лучше быть в числе первых в деревне, чем последним в большом городе» и своей дальнейшей судьбой доволен.

Может, это и не так, но я чувствовал, что многие из моих знакомых, уехавших из края на выдвижение в министерство или в партийные советские структуры Москвы, сегодня уже вышедшие на пенсию, тоскуют по сибирским просторам, хотя, может быть, и не сожалеют, поскольку в Москве жизнь более сытая и разнообразная. Я же живу в Красноярском крае, где родился и готов здесь уйти в мир иной.

В 1968 году умерла моя мама, но для того чтобы выехать на похороны, надо было получить разрешение крайкома партии. Я позвонил В.Ф. Гаврилову-Подольскому, тогда второму секретарю крайкома. Он мне разрешил выезд и при этом поинтересовался, где она проживала. Я ему сказал, что в Абакане. Он по своей инициативе позвонил первому секретарю Хакасского обкома партии Донковцеву и попросил его оказать мне помощь в похоронах. Его технический секретарь сообщил мне, чтобы по приезду в Абакан я обратился в обком, и мне окажут необходимую помощь. Мне на день похорон выделили маленький автобус и на эти дни закрепили за мной «Волгу». Вот пример отношения этого руководителя к людям.

Глава 4

Бунт на партийном корабле

Примерно через два года после снятия Н.С. Хрущева в Красноярске состоялась партийная конференция. На ней обсуждались вопросы о руководстве партийными организациями, соблюдении ленинских норм партийной жизни, развитии критики и самокритики. С докладом выступал первый секретарь крайкома партии А.А. Кокарев. После доклада начались прения.

И как было заведено, первыми выступающими были руководители крупных парторганизаций. Выступали секретарь Хакасского обкома КПСС Донковцев, потом слово предоставили секретарю Таймырского окружкома партии Алексею Федоровичу Колониченко. Он всегда любил поговорить на трибуне об успехах на Таймыре, а здесь вдруг поперло его – начал критиковать руководителей КПСС, в частности, привел пример, что мы готовы бороться с культом личности, говорим о партийной скромности, а что мы видим на самом деле в верхах? Недавно украинские партийные руководители вновь называли Брежнева «дорогой Леонид Ильич», принародно целуются. Приводит и другие примеры о нескромности членов Политбюро. После верхов перешел на критику Кокарева, нашего первого секретаря крайкома, что он допускает волевые решения, не считается с мнением местных партийных органов:

– Мы ставим вопрос о переподчинении Норильска в состав Таймырского автономного округа, это бы улучшило жизнь народов Крайнего Севера и г. Дудинки, но он не решается.

Дальше Колониченко перешел на критику работников аппарата крайкома. Никто не ожидал от него такой прыти. В президиуме между собой переглядываются. Кокарев покраснел, он не привык слышать в свой адрес подобную резкую критику. И закончил речь Алексей Федорович под громкие аплодисменты зала, но не президиума.

За ним слово предоставляют начальнику политотдела Красноярского управления ГВФ Чернову, уже пожилому человеку, тот буквально набросился с критикой аппарата крайкома, что они вмешиваются в хозяйственную деятельность предприятий, чем нарушают ритм работы, и это недопустимо. Остро прошелся по деятельности замзаворготделом крайкома А.А. Яковенко за то, что он допускает высокомерие, грубость и т.д. Такой острой критики еще никто не высказывал из делегатов. После бурной овации зала на выступление Чернова в президиуме зашевелились и начались переговоры. Председатель объявил раньше принятого регламента перерыв на тридцать минут.