Рядом остановился человек в плаще, наброшенном на плечи, грудь в кирасе из хорошей стали, но руки и ноги от железа свободны. Не глядя на меня, пробормотал:

– Правда, хороша?.. Так и ждет, чтобы ее зачаровали…

Я спросил с непониманием:

– Заколдовали?

Он поморщился.

– Ну, это по-деревенски. Благороднее говорить, зачаровали.

– А-а-а, – сказал я медленно, – это как бы да… а чем?

Он повернул голову и посмотрел на меня в удивлении, уже немолодой, видавший виды, вон шрам на скуле, но если и воин, то бывший, наконец я догадался по мелким признакам и уверенному виду, что это начальник городского патруля.

– А вы, – произнес он в сомнении, – не знаете?

– Нет…

– Что за дикий народ! – произнес он с чувством. – Естественно, золотыми украшениями, ожерельем из жемчуга, брошкой с сапфиром покрупнее…

– А-а-а-а, – протянул я, – это магические вещи?

– А вы не знали?

Я сокрушенно почесал в затылке.

– Да бываю дурак временами. Умное хватаю на лету, а в очевидном дурак дураком.

– Это признак гения, – сказал он авторитетно и добавил: – Либо круглого идиота. Как думаете, вы куда ближе?

– А каково соотношение? – спросил я, посмотрел в его лицо и сказал поспешно: – Нет-нет, не отвечайте. Лучше я останусь со своими иллюзиями.

– Благоразумно, – согласился он. – Хотя это наше качество вне категории ума вообще. Но выживать помогает.

– Но неблагоразумные откуда-то же берутся, – сказал я задумчиво. – Более того, о благоразумных везде молчок, будто их и нет вовсе, а о неблагоразумных… вон послушайте!.. какие песни, а? Еще про них складывают баллады, легенды, им ставят даже памятники, а уж на гобеленах только они во всей неблагоразумности…

Он посмотрел на меня уже серьезнее.

– А-а-а, вы один из этих… кто ищет приключений?

– Нет-нет, – запротестовал я, – это они меня всюду ищут и находят! Куда бы я ни забрел. Как мухи летят на мед, представляете?

Он хмыкнул.

– Потому вы и забрались на край света, потому что избегаете?.. Судя по сапогам, прибыли издалека. Здесь такие не шьют.

– А вдруг я нарочито такие заказал? – спросил я нагло.

Он посмотрел на меня, прищурился.

– По вашему виду не скажешь, что вы человек предусмотрительный… Ладно, развлекайтесь, но, как человека нового, хочу предупредить сразу… там за северными воротами среди скал есть так называемые Сиреневые Ворота. И хотя не сиреневые и совсем не ворота, но дураки иногда любопытствуют и лезут.

– И что?

– Не возвращаются, – ответил он просто.

Я насторожился, посмотрел на него внимательно.

– А что за…

Он ответил уже нехотя:

– Если бы кто знал! Хотя… что это бы изменило? Никто не возвращается, вот что главное. За теми воротами волшебная долина, и народ там волшебный, но к нам не выходят и других не выпускают.

Я сказал резонно:

– Но если знают, что там волшебная страна, что живет кто-то… значит, были вернувшиеся?

Он покачал головой:

– Давно. И единицы.

– Спасибо за предупреждение, – сказал я. – Вам успеха в трудном деле по поддержанию порядка на улицах! Я вообще-то за порядок, хоть вы и не поверите, раз у меня сапоги не такие, но я взаправду уже оличинился и понимаю, что хочется, а что надо.

Он ушел той же неторопливой походкой хозяина города, а я некоторое время таращил глаза на танцующую, но кайф мне уже обломали, пошел по городу дальше, вышел к стене. Сиреневые Ворота за северным выходом из города, потому я свернул на восток, а то не утерплю и полезу смотреть, что там за, с моим дурным характером лучше вообще не подходить близко.

Город из-за трещин и нагромождения вздыбленных плит раскинулся несколько хаотично, между районами либо пропасти, либо выжженная земля, северная часть намного выше, южная и западные намного ниже, а дом колдуна так и вовсе на одинокой скале, что с небольшим наклоном нависает над тихим озером.

Он как бы и в городе и за городом, и если во многих городах в середке огороды, сады и луга, то здесь даже участки леса, умело прижившиеся на скалах и прочих непригодных для строительства жилья местах.

Я дождался захода солнца и медленно пошел к выходу из города, но как бы ни пытался сосредоточиться на предстоящей схватке с колдуном, в черепе стучат молоточками тревожные мысли, что когда мои подлинные намерения в Варт Генце начнут проявляться, я могу потерять даже предельно верного сейчас Меганвэйла.

Он и не подозревает, что ликование от моего пребывания во главе королевства быстро сменится озлоблением, а мне придется гасить его быстро и жестоко. Это только Армландия мне досталась в классическом варианте, когда правитель ничуть не могущественнее, не богаче, не влиятельнее, чем многие лорды. Во Франции изначально век за веком короли были беднее своих вассалов. У них очень долгий исторический период было во много раз меньше земель, чем у многих сеньоров, и они получали с них меньше доходов.

В Сен-Мари я, пользуясь «военным временем», успел вырезать самых яростных противников, но это было сумбурно, интуитивно, бессистемно. В то время я все еще оставался рядовым рыцарем, поставленным во главе войск, и для управления целым королевством ну никак не годился.

Разгром Турнедо и опыт Гиллеберда позволили сформулировать некоторые аспекты власти короля: максимальная независимость от прихоти крупных феодалов, упрочение своей власти на местах, сбор налогов напрямую в королевскую казну.

Правда, и самому Гиллеберду это не удалось в полной мере, но все же наряду с феодальной у него была и королевская армия, а налоги хоть и не собирал напрямую, но сумел везде или почти везде отдать земельные владения верным себе людям.

Но все-таки даже Гиллеберд, собираясь идти на войну, созывал феодалов, и каждый из них являлся со своим войском, верным только ему, а не королю.

Я же, вторгнувшись в Турнедо, везде клялся в верности идеям Гиллеберда, что должно льстить населению, и я в самом деле им верен, разве что стараюсь везде продвинуться дальше и закрутить гайки потуже: я завоеватель, мне можно так в покоренной стране.

Но в Варт Генце я могу, получив неограниченные полномочия, провести молниеносную реформу… ну, не совсем уж, но достаточно быструю, чтобы не успели в ней разобраться и принять меры. Нет, разобраться смогут быстро, это на виду, но у меня настолько мощная поддержка всего населения, всех слоев общества, что придется проглотить неудобства от моих реформ и уповать на то, что как только я уйду, смогут все развернуть круто взад.

Так что за год должен успеть сделать все… сделать так, чтобы и через годы, да-да… я не настолько глуп, чтобы заглядывать вперед всего на годик, так вот, чтоб и через годы…