Еще звонила Дейви. В своем сообщении она напоминала Элле, что выставка ее клиента – сегодня. И наконец, Эндрю. Она прослушала, что он записал на автоответчик, и улыбнулась в первый раз за сутки. У него завтра свидание. Он встречался кое с кем последние пару месяцев, и, похоже, это серьезно. Может Элла встретиться с ним в Вестфилд-Центре? Ему надо купить новую одежду, и при мысли об этом хочется удавиться. Но ему надо произвести впечатление. Эта девушка не такая, как другие.

Как раз когда Элла дослушала сообщение Эндрю, позвонил Дэмьен. Она ответила на первом же звонке.

Сухим, сдержанным тоном Дэмьен сообщил о своих планах. Он остановился в отеле «Хайятт Ридженси». Ему надо быть в городе из-за расследования в PDN. Он сообщит ей, когда улетит в Европу. И когда найдет себе постоянное жилье, пришлет ей свой новый адрес. И сообщит, что он собирается делать.

Не они, отметила Элла. Не мы, не нам.

Он. Один.

Элле хотелось расплакаться, но слезы не шли. Она была замужем и влюблена в своего мужа. Она не стала бы спать с Натаном, если бы на это не было серьезной причины.

Мальдивы.

Они все время всплывали у нее в голове.

Дэмьен упоминал о ссоре во время отдыха, которой Элла не помнила. Но могла представить себе. По какой-то причине она сказала ему, что хотела бы завести детей, но он от нее отмахнулся. И тогда, от злости и обиды, разочаровавшись в своем браке, она переспала с Натаном. В отчаянии, что не может убедить Дэмьена завести детей.

Она отомстила. Ей хотелось сделать Дэмьену так же больно, как он ей. Она всегда так делала. После смерти родителей она разбила мамину коллекцию, и после смерти Грейс она сделала нечто похожее. Отец Грейс попросил у нее фотографии Грейс для похорон. Вместо того чтобы сказать: «Нет», Элла разорвала все фото Грейс, которые у нее были, даже те, что были в школьных альбомах. Сложила обрывки в коробку из-под обуви и поставила под дверью дома Грейс, на террасе, где ее отец, приехавший на похороны, спал на диване. Месть и ярость принуждали ее причинить боль Стену, потому что она винила его в смерти Грейс. Но в конечном счете она причинила боль только самой себе. У нее не осталось фотографий ее лучшей подруги.

Конечно, у нее могли быть и другие причины переспать с Натаном.

Она влюбилась.

На столе так и лежала флешка. На ней, возможно, были все ответы, ключ ко всему. Но, каждый раз, протягивая к ней руку, Элла медлила. В памяти всплывали слова Дэмьена: Ты уверена, что хочешь вспомнить?

Нет.

Была причина, по которой она заставила себя забыть. Потому что…

Нет воспоминаний, нет переживаний.

Путь труса.

Хватит, выругала себя Элла. Ей придется иметь с этим дело, и придется сейчас, иначе она никогда не сможет починить то, что было у них с Дэмьеном.

Элла выплеснула кофе в раковину, оставив на белом фарфоре паутину коричневых пятен, и схватила флешку. В своем кабинете она включила компьютер и вставила ее. На экране перед ней всплыли две тысячи восемьдесят два файла. Папки, файлы, расшифровки записей и фото. Забытые моменты, иногда целые дни тех семи месяцев, которые прошли с их поездки на Мальдивы до ее аварии.

Она просматривала файлы, иногда открывая тот или другой. Наброски ее первого интервью подтверждали, что она задавала те же вопросы, и Натан ей не врал. К своему удивлению, она обнаружила почти целиком написанную статью, очень похожую по смыслу и содержанию на ту, что она начала на Аляске. Это было утешительно и очень помогало в смысле дедлайна. Но фото, которое она открыла следующим, не было.

На нем был Натан, без рубашки, по пояс в воде, спиной к камере. У нее запылали щеки. Она быстро закрыла файл, и открыла следующий.

Натан сидел, скрестив ноги, прямо на земле, костер, горящий перед ним, бросал на него блики. Выражение его лица было задумчивым. Даже только по этой фотографии можно было сказать, что Натан не изменился между двумя интервью. Он так же мучился. Ненависть к себе все так же бурлила в нем. Вина заставляла его вести жизнь отшельника.

Элла рискнула открыть еще несколько фотографий. Ни одна из них не была компрометирующей или наводящей на мысль об отношениях с Натаном. Хотя они вызывали те же чувства, что и ее беременные фото, которые она рассматривала после аварии. Это было как будто не с ней.

Элла кликнула на файлы, связанные с Амирой Сильверс, знаменитостью, которую она интервьюировала в прошлом августе. Она не помнила этого интервью, но именно Амира рассказала ей про доктора Уайтли. Снова черновик статьи, которую она не послала Ребекке вместе с восемью записями. Судя по записям, Ребекка убила статью. В выпуске того месяца на нее не нашлось места. Но до этого Элла успела записать три часа интервью за один день. Восемь отдельных записей говорили о том, что во время беседы они много раз останавливались и начинали сначала после перерыва. О чем же они разговаривали не под запись?

Закрыв папку с Сильверс, Элла открыла папку с доктором Уайтли, которая была тут же. Она была большой. Элла начала читать первый документ. Несколько часов спустя она наткнулась на косвенное упоминание о коде для разблокирования воспоминаний. Следуя ему, мозг мог восстановить определенное воспоминание, идею или факт, который в нем хранился.

Элла поднялась из-за стола со стоном облегчения. Вот оно. Теперь ей осталось только найти файл с ее кодом.

Еще несколько часов она провела, зарывшись в свои записи. Вдруг на столе рядом с ней завибрировал телефон. От неожиданности Элла вздрогнула. На экране светилось лицо Дейви. Элла схватила телефон.

– Открытие через час! Ты идешь или нет? – спросила Дейви, когда Элла извинилась, что не позвонила ей раньше.

Элла взглянула на часы. Шесть вечера. Она еще не была в душе, а ее желудок считал, что хватит его казнить. Он урчал. Она взглянула на компьютер. Там оставалась куча непросмотренных файлов, за два месяца как минимум, и еще надо было до ночи закончить статью. Но ей нужно было выйти на воздух.

– Я немного опоздаю, но да, я приду.

– Здорово. Увидимся.

Галерея фотографии «21-й Причал» находилась прямо на променаде Эмбаркадеро, под мостом Бэй. Фотографии с видами залива, которые в ней выставлялись, были прекрасны. Но в планы Эллы не входило провести вечер за разглядыванием фотографий, особенно в ее теперешнем настроении. Тематика выставки, ретроспектива калифорнийской архитектуры, от хижин миссионеров до колониальных бунгало испанского Возрождения и загородных домов Эйхлера, казалась ей смертельно скучной. Выпив два бокала шампанского и съев несколько предлагаемых закусок, Элла уже была готова уйти. Она поставила бокал и оглянулась в поисках туалета. Она собиралась быстренько забежать туда, обновить помаду и вызвать Убер. Но заметила, как Дейви, стоящая рядом со своим клиентом, потрясающим фотографом, помахала ей.