Смахнув слезы, она прокашлялась и обернулась.

– Натан что-то сказал мне. Он говорил, что Саймон был его.

У Дэмьена упало лицо.

– Дэмьен? – Ее голос прозвучал тихо-тихо. – Это правда?

– Биологически я не был отцом Саймона.

Элла почувствовала резкую потребность побежать в ванную и вырвать.

– Я знала об этом?

Он медленно покачал головой, не поднимая глаз.

– Я не думаю. Если и знала, ты мне не говорила.

– Ты не думаешь? Тогда как ты узнал, что Саймон не был твоим?

Дэмьен вздохнул, продолжая смотреть в пол.

– Дэмьен?

Он взглянул ей в глаза.

– Я бесплоден.

Элла открыла рот и заморгала.

– Ты? Бесплоден?

Он кивнул.

– Я узнал об этом в двадцать с небольшим. Анна не могла забеременеть, и мы прошли нужные проверки. Она была в порядке. А я нет.

Сердце Эллы зашлось от жалости. Ее большой, сильный, прекрасный как жизнь Дэмьен. Так стеснялся и стыдился, что скрыл от нее эту правду. Обманывал ее.

Она поняла, что ему было проще сказать, что он вообще не хочет детей, чем признаться, что не может их иметь.

Что разозлило ее еще больше. Как он смел подумать, что она может уйти от него? Вот так он думал о ней? В отличие от Анны, она никогда бы не бросила его.

– А я знала, что ты стерилен?

– Да. Я сказал тебе об этом перед аварией. Прямо перед тем, как ты села в машину.

Нам надо поговорить.

Слова, которые она вспомнила в больнице, но не поняла их значения.

Элла отшатнулась. Конечно. Он сказал ей это из чувства вины, не в силах дольше сохранять свой секрет. Он с самого начала знал, что он не отец ребенка.

Элла представила себе всю картину. Дэмьен обвинил ее в измене. И он был прав. Но.

– Но ты дал мне поверить, что ты отец. Как ты мог? – громко возмутилась она.

– Ты так хотела ребенка, – так же резко ответил Дэмьен. – Ты даже не представляешь, каково мне было чувствовать, что я не могу дать тебе этого. Я бы не смог продолжать так жить.

– И ты собирался растить Саймона как своего?

– Да.

– И чтобы я верила в это?

– Да!

– Всю жизнь?

– Да, черт побери! – Он пнул ногой оттоманку. Она опрокинулась. – И я мог сделать это! – прокричал он, указывая на нее пальцем. – Мы с Донованом похожи. Тот же цвет волос. Тот же рост. Мы даже выглядим похоже. Никто бы не подумал, что Саймон не мой.

– Ты спятил.

– Нет! Не спятил. Я любил. Тебя. Я так безумно любил тебя, Эл. Я не хотел потерять тебя из-за чего-то, чего не мог тебе дать.

Элла опустилась на край кровати лицом к нему. Она была в ярости, но одновременно так жалела его. И то, что он столько времени хранил свой секрет, говорило о том, как стыдно ему было. Он прикусил язык.

Дэмьен поднял голову.

– Я хотел усыновить. А Анна нет. Через полгода, как только завершился наш развод, она вышла замуж за своего сотрудника. Ее первая дочь родилась через пять месяцев.

Элла хотела спросить его про его первый брак. Она осознала, что столького не знала о нем. Они не обсуждали важные моменты его жизни – людей и события, которые сделали его тем, кем он был. Все это надо было проговорить, но с этим придется подождать.

Теперь же ей надо было понять, с чего все пошло не так.

– Я пойду сделаю кофе. Ты хочешь? – Ей нужно было переварить услышанное. Дэмьену тоже не помешал бы перерыв. Она видела, что признание далось ему нелегко.

Человек, появлявшийся на обложках Предпринимателя и Бизнес Инсайдера, которого упоминали в бесчисленном количестве статей как эксперта по компьютерной безопасности и стратегиям бизнеса, считал себя неполноценным. Он наверяка думал, что она будет меньше любить его, или даже бросит, как первая жена, если он скажет ей. Дэмьен пошел за ней в кухню. Она вскипятила воду и залила ею смолотый кофе. Дэмьен плеснул им в чашки немного виски. Они встали рядом, касаясь бедрами, опираясь на покрытый мрамором центральный кухонный остров. Элла сделала первый глоток и почувствовала, как резкое тепло виски обволакивает язык и спускается вниз по горлу.

– Помнишь, как мы первый раз увидели эту кухню? – спросил Дэмьен, проводя рукой по мрамору.

Она проследила, как его рука касается холодного камня, и почувствовала, как загорелись у нее грудь и шея. Она вспомнила холодное касание камня к голой коже и то, как впивались в ее бедра его пальцы.

– Да, – ответила она. Ей хотелось взять его за руку, но она чувствовала, что он не хочет ее прикосновения. Она обманула его. Дважды. От вины во рту было горько, и кофе не мог смыть этот вкус.

– А помнишь, что я тебе сказал?

Она кивнула. Воспоминание было четким: «Я хочу, чтобы мы всегда могли прийти сюда и найти друг друга».

– Я до сих пор так чувствую.

Элла облизнула губы, чувствуя вкус виски и кофе.

– Тогда почему ты не остановил меня, когда я сказала, что Люкс Авеню снова посылает меня делать эксклюзив с Донованом?

– Я остановил. – Дэмьен поставил чашку. – Вернее, я пытался. Помнишь, я просил тебя поехать со мной в Лондон?

– Ты просил меня отменить интервью. Почему ты не рассказал мне о нем?

– Ты права. Я должен был. Но я отвлекся. Внутреннее расследование было кошмаром и занимало все мое время. Я пытался остановить тебя после нашего последнего звонка.

– Какого звонка? – спросила Элла, одновременно поняв ответ. Когда они поссорились после того, как Натан позвал ее кататься на снегоходе. Когда она сказала Дэмьену, что едет на Аляску. Ясность появилась сама собой, ниоткуда, и она восстановила события.

– Ты звонил Натану в тот вечер. – Тот телефонный звонок, когда они заканчивали ужин. Натан вышел поговорить на террасу и вернулся возбужденным.

– Я не мог дозвониться до тебя.

– Я записывала интервью и отключила звук в телефоне. И, если помнишь, я была тогда зла на тебя.

– Я так и подумал и позвонил Доновану. Я хотел напомнить ему про ограничение доступа к тебе, которое обещал оформить после того, как он явился в больницу. Я думал, он тогда отменит эксклюзив и ты полетишь в Лондон.

Дэмьен звонил и угрожал ему. После этого звонка Натан решил, что его шансы уговорить Эллу остаться с ним уменьшаются.

Виски бурлил у нее в пустом желудке. Она отставила чашку и заправила за ухо свисающую прядь волос.