Олежка таки выжидает несколько месяцев и ударяет тогда, когда Вероника вот-вот родит. Вряд ли меня станут трогать в Берлине, но один хер страшно за нее. Именно поэтому я беру в руки телефон и набираю Демьяна.

— Уничтожь его, Дем. Я, блять, готов в ноги тебе падать, но сделай так, чтобы я о нем больше не слышал.

— Настолько все плохо?

— Я хочу увидеть своего ребенка. И счастливое лицо жены.

Мы разговариваем еще немного, после чего мне приходится вести Веронику в больницу. И все время я оглядываюсь, пытаюсь поднять взгляд и рассмотреть красную точку на лбу. Глупо, но я делаю именно это.

Я впервые беру на руки сына и дочь и улыбаюсь. Хрена с два я передам это щемящее чувство в груди, когда ты берешь своих детей и вдыхаешь их запах, ищешь знакомые черты свои и любимой женщины и понимаешь, что перегрызешь глотку любому, чтобы видеть как они будут расти, как сделают первые шаги, как научатся самостоятельно есть и произнесут первые слова.

Сегодня мне нужно забрать Веронику из больницы, поэтому я приезжаю пораньше. Завтра я должен вылететь в Россию, чтобы разобраться с Олегом. У нас с Демом запланирован свой способ достать эту мразь, и я с радостью приведу его в действие. Именно поэтому, когда Вероника разворачивается от стойки регистрации и спрашивает:

— Где дети?

Я, блять, хочу завалить Олега и забыть о том, что он когда-то существовал в моей жизни. Я многого лишаюсь, теряю половину состояния и всячески отбиваю его удары, чтобы жена, не дай бог, не нервничала. Один бог знает, чего мне это стоит. И одинаково, она не верит, нервничает, переживает. Даже сейчас спрашивает где дети, боясь, что их отберут.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Они с Демьяном, — говорю я, а Вероника в ужасе распахивает глаза.

— С твоим братом?

— Вероника, послушай, он помогает мне с Олегом, — я тяну к ней руки, но она уворачивается и идет на выход. — Постой! — кричу я, но Ника только разворачивается и говорит:

— Отвези меня к ним. Чем ты думал, когда оставлял наших детей рядом с тем, кто работает на Олега?

— Тем же, чем думала ты, когда пошла к нему беременная, — бросаю ей и ненавижу себя за то, что говорю это.

Черт.

— Я не знала, — вяло оправдывается она, виновато опуская глаза.

— Прости, — тянусь к ней, но она уже залезает в автомобиль, игнорируя мои попытки.

На хуй. Я тоже стараюсь. И я, блять, не железный. Ей придется мне поверить. Мы приезжаем в квартиру минут через двадцать. Ника игнорирует меня и вылетает из машины, несется к дому и залетает внутрь. Я едва поспеваю за ней, но так же, как и она перепрыгиваю через ступеньки.

Останавливаюсь на пороге, где стоит девушка. Вещи с вешалки валяются на полу, зеркало в прихожей разбито, и я подозреваю, что также и в других комнатах.

Вероника несется внутрь, но не находит детей, что уже ожидаемо. Я прикрываю глаза и заваливаюсь на раму двери. Охуенно ты проебался, Матвей, думаю, прежде чем маленькие кулачки ударяют меня в грудь.

— Это ты виноват, — сквозь слезы кричит она. — Ты виноват. Как ты мог оставить их? Как мог забрать сюда? И как мог не сказать, что они в опасности? Что мы в опасности?

— Прекрати, — достаю телефон, но не успеваю позвонить.

Ника прислоняется к стене и оседает на пол, а я присаживаюсь рядом с ней.

— Все будет хорошо, — успокаиваю ее. Слова звучат чертовски фальшиво, но я больше ничего не могу сказать. Я не знаю, что произошло и почему Демьян не сдержал слово.

— Нет, — она мотает головой. — Нет, ничего не будет. Ты не нужен мне, не нужен. Я верну своих детей без тебя.

На тебе, Матвей. Вот оно твое “так будет лучше” вот она твоя игра в благородство, вот то, ради чего ты старался. Доволен? А ни хуя. Боль в груди жжет до такой степени, что хочется доломать то, что еще не сломали. Если это, сука, Олег… блять.

На телефон поступает звонок от Демьяна и я, не долго думая, отвечаю. Жду, что услышу по ту сторону Олега, но говорит брат:

— Прости, только смог позвонит, — он шепчет так тихо, что я едва разбираю слова. — Я уже знаю о том, что случилось. Мы перед этим выехали на прогулку. Хрен его знает, почему Олег не приставил слежку, но мы в порядке, слышишь?

— Где вы?

— В аэропорту, Матвей. Здесь людно и безопасно.

— Мы сейчас будем.

Отключаюсь и поворачиваю голову к Веронике, которая с надеждой смотрит на меня.

— С нашими детьми все в порядке. Они с Демьяном в аэропорту. Бери документы, мы сегодня же вылетаем в Россию.

Она кивает и бежит в комнату, возвращаясь с документами. Я беру ее за руку и веду на улицу. В груди все еще теплится надежда, что у нас все получится, что все будет хорошо. Сердце, сука, верит, хотя я давно думал, что его у меня нет. Ни сердца, ни чувств. Удобно. Было.



Матвей

С каким-то диким предвкушением захожу в кабинет, где меня ждет Олег. Естественно, под присмотром моих парней. Рядом со мной Демьян с документами. Едва ли я простил его полностью, но то, что он защитил моих детей и помог мне нельзя просто проигнорировать, поэтому я пытаюсь. Стараюсь быть примерным братом и не общаться с ним сквозь зубы.

— Ты уверен? — спрашивает Демьян перед дверью.

— Уверен. Главное его не завалить, — я отшучиваюсь, но на самом деле так думаю.

Во мне столько злости, что хватит не только на Олега, но и на роту солдат. До сих пор не могу представить, как можно быть такой мразью и так легко и спокойно распоряжаться жизнью других.

Толкаю дверь в кабинет и первое, что вижу — связаного Олега, сидящего в кресле со злобным оскалом. Даже сейчас не ломается и все еще надеется выйти победителем. При виде Демьяна за моей спиной его правый глаз заметно дергается: не ожидал, видимо, что мы помиримся.

Я прохожу в центр комнаты, хватаю стул, ставлю напротив бывшего партнера и сажусь, опираясь руками на спинку.

— Что молчишь? — слышу от него. — Говори давай. Явно же пиздец мне приготовил. Менты где? За дверью?