— Пусть будет Даня. Теперь ты отдохнешь?

— Я постараюсь.

* * *

Следующий раз, когда я просыпаюсь, не нахожу в палате ни Матвея, ни детей, поэтому в ужасе зову медсестру и сбивчиво прошу помочь мне встать.

— Простите, но вы не можете, — говорит она и пытается уложить меня обратно, но я непреклонна.

— Нет моих детей и мужа, понимаете?

— Успокойтесь, — девушка удерживает меня. — Они пошли на прививку, девушка.

Я не верю, все равно рвусь вперед, когда слышу:

— Что здесь происходит?

Матвей стоит на пороге и недоумевающе смотрит на мои попытки бороться с медсестрой. Он удерживает на руках моих малышей и я успокаиваюсь, откидываюсь назад и выжимаю слабое:

— Простите.

— Можете идти, — говорит Матвей и укладывает малышей в кроватки.

— Прости, — говорю я. — Я испугалась, что…

— Ника, — Матвей хватает меня за руку. — Я просил верить мне, да? С ними ничего не случится. Я здесь двадцать четыре часа в сутки, слежу за тобой и малышами. За дверями охрана, которая не пустит сюда никого. Ты не веришь мне?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Верю, — тут же лепечу я. — Верю, конечно, но… я не могу избавиться от плохого предчувствия.

— Все нормально. Олег не дает о себе знать, но я уверен, что знает, что ты родила. ПОверь, он не сможет сделать ничего, к тому же ему нужен ребенок, а не попытка попадания в новости с оповещением, что известный бизнесмен Медов попытался незаконно выкрасть ребенка. Я прошу тебя успокоиться. И поесть, — добавляет он. — Тебе нужно набираться сил, а Дане с Дашкой приучаться к грудному молоку.

Чувствую себя ужасной матерью. Пока Матвей возился с малышами, я отсыпалась, а когда проснулась, первым делом подумала бог знает о чем. Даю себе слово, что с этого момента буду во всем верить своему мужу. Он сделал достаточно для того, чтобы я могла доверять ему, поэтому.

— Прости меня, — я тянусь к нему и обнимаю за крепкие плечи. — Прости за сомнения, что одолевают меня. Я обещаю, что буду тебе верить, Матвей.

Я действительно постараюсь.

И стараюсь все оставшееся время, что провожу в больнице. Больше не вздрагиваю, когда их нет в палате, не нервничаю, когда Матвей говорит, что ему нужно уехать. Я доверяю даже тогда, когда мужу отдают детей, а меня оставляют на день, чтобы понаблюдать за моим состоянием. Я ничего не говорю, хотя внутри меня сжимается огромный спазм и не дает даже нормально вздохнуть. Я люблю своего мужа, окончательно и бесповоротно влюбляюсь в него, но не могу успокоиться, зная, что есть тот, кто желает забрать мою дочь.

Я не сплю всю ночь перед выпиской и утром просыпаюсь с темными кругами под глазами. Доктор сетует на то, что я должна беречь себя, но мне не до этого. Я жду заветной подписи с подтверждением того, что могу покинуть чертову больницу и покормить своих детей, крепко прижав их к груди, а не собирая молоко в бутылочку.

— Ты готова? — слышу сзади и молниеносно оборачиваюсь.

Матвей стоит с цветами и небольшим подарочным пакетом, а я… со страхом спрашиваю:

— Где дети?



Матвей

— Ты что думаешь? — рычит в трубку Олег. — Что ты забрал моего ребенка в Германию и тебе это сойдет с рук? — я слышу его брюзжание и меня это раздражает.

Я совсем не думал, что он успокоиться, но надеялся, что хотя бы на пару месяцев он прекратит войну и просто перейдет в режим ожидания.

— Я тебя и там достану! Или ты думал, что все, приехал в цивилизованную страну и все? Никаких проблем? — он продолжает скалится, а я даю ему возможность выговориться.

В конце концов это ему нужно. Он скажет, все, что хочет. Я послушаю и отключу телефонную связь.

— Нет не думаю, — спокойно говорю, когда понимаю, что поток его речи прекратился. — Знаешь, что думаю? Заебал ты, Олежа, со своими угрозами. Ты, или переходи к действиям, или иди на хуй. Мне надоели пустые разговоры. Я когда еще сказал, что ребенок не твой и ты его не получишь? В чем проблема? Ты как собираешься законно доказывать, что отец? В суд подашь? Гони. А что касается незаконных путей. Дерзай, но знай, что я сделаю ответный жест. Даже глазом не моргну.

— Да хули ты сделаешь? — цедит сквозь зубы. — Помнишь же, что Демьян на меня работает? — бьет туда, где еще больно. Попадает, сука, прямо в цель. И не возразишь ведь ему, потому что прав он. Брат на него работает, ему документы собирает и под меня копает. — Так вот, он же лучший. Это тоже помнишь? Он сделает все, чтобы тебя утопить. А когда сделает… я примусь на Веронику.

— Хватит бросать угрозами, — говорю в трубку. — Я жду действий.

Отключаюсь и так хочется отшвырнуть телефон подальше. Я слишком долго был в тени, чтобы сейчас тягаться против Олега. Весь наш бизнес из говна он вытаскивал. Он нанимал тех, кто прикроет, подмазывал, где нужно. С меня требовалось немного — деньги и работа. Я честно выполнял, что требовалось, а сейчас, блять, жалею, что не сразу увидел гниль в человеке.

Не успеваю даже убрать телефон в карман, когда он звонит снова. На этот раз — Демьян. Я говорил с ним последний раз в день, когда забирал Веронику. И сейчас совершенно не хочется его слушать, но я отвечаю.

— Решил продолжить дело своего заказчика? — тут же бросаю в трубку, даже не удосужившись поздороваться. Некогда любезностями раскидываться.

— Ты бы хоть здоровался, Мэт, а то ведь я с хорошими новостями.

— С хорошими для кого?

— Для тебя, Мэт, для тебя. Ты же уже в курсе, что Олег приказал нарыть доки на тебя? Все, что нужно, чтобы тебя или засадить, или завалить, или натравить конкурентов, в общем… дохуя чего он попросил.

— От меня тебе что нужно? Информация?

Демьян не из тех, кто будет звонить по пустякам. Если набрал, значит есть дело и ему нужно его обсудить. Мне интересно, что он скажет, хотя я не испытываю ни малейшего желания разговаривать с ним.

— Дурак ты, Матвей, — голос брата звучит как-то устало, он чем-то шуршит, после чего продолжает. — Предложение есть. Я давно с Олегом работаю и ты же знаешь, что лучше меня нет. Так вот я к чему… херней ты страдаешь, Матвей. Он разотрет тебя и не посмотрит что останется. А потом за жену твою возьмется. И за детей.