— Скоро вернётся Альдор, — он сам потянулся за моей рукой и взял её в свою уверенно и твёрдо. — Тогда опасно будет проводить при нём этот маленький… научный эксперимент, как говорил мой дед. Он был известным алхимиком.

Я уже отчаялась предугадать братьев де ла Фиеров. Даже Маркуш, уж на что подросток, а не уставал меня удивлять и вводить в смятение. Даже отдыха мне не дал с дороги, не позволил подготовиться: видно, чтобы не успела всё осознать. Так же поступила Доната — и это обернулось для меня очень большими неприятностями. Наверное, поэтому сейчас я боролась с острым желанием выдернуть руку из бережных, но уверенных пальцев Маркуша и просто уйти. Но было ещё и любопытно — так предательски и жгуче. Что он задумал? Какие надежды на меня возлагает?

Маркуш вынул из мешочка один камень: тот, попав на свет, тут же начал сиять: слабо, дымчато — вдоль прожилок на нём. Я уже слышала, что камни эти добывали на дальних рудниках Некларских гор, и месторождения те не принадлежали де ла Фиерам, потому раздобыть их было делом нелёгким, а зачаровать нужным образом — ещё одной непростой задачей.

Юноша осторожно вложил камень в мою ладонь, позволил рассмотреть его ближе. А пока я отвлеклась, в другую руку дал разряженный и тусклый. Я взвесила их оба, приблизив к глазам.

— И что я должна сделать с ними? — посмотрела на притаившегося Маркуша, который не сводил взгляда с моих рук.

— Подождите, — он улыбнулся коротко и взволнованно.

Я вздохнула, провела кончиком пальца посветящейся прожилке камня и вздрогнула, едва его не выронив, когда кожу вдруг закололо — вполне ощутимо и немного неприятно. Маркуш вскинул ладонь, вынуждая замереть и не шевелиться. Я вжалась в спинку кресла, чувствуя, как начинает быстро колотиться сердце, будто его вдруг что-то подогнало. Не страх, а сторонняя сила, которая заструилась вдруг по телу вместе с кровью. Дыхание стало горячее, а в голове зашумело — сначала наразборчиво, а затем этот гул понемногу начал распадаться на отдельные слова — явно древне-чайдеринского языка. Похожие я уже слышала недавно: их шептала та напавшая на меня женщина. Казалось бы, такие же и всё же неуловимо другие.

Их как будто произносил кто-то другой в моей голове, но незаметно я начала шевелить губами, повторяя их — и через мгновение закололо вторую ладонь, в которой лежал пустой камень. Он явственно вздрогнул, а после вдруг засветился ровно так же, как первый.

— Не может быть… — прошептала я, прежде чем поняла, что всё это, между прочим, сейчас видит и Маркуш.

А значит, что бы он ни подозревал насчёт меня раньше, теперь только в том убедился. И в подтверждение опасений по губам мальчишки расползлась неуверенная, слегка ошарашенная улыбка. Как будто он и не верил даже в правдивость своих предположений, а тут реальность превзошла все ожидания.

Он забрал у меня оживший камень и повертел в пальцах, пока ещё ничего не объясняя и не спрашивая. Но тот не гас, светился ровно и сильно. Его мутное сияние бросало на ладонь юноши бледные отсветы.

— Значит, я в вас не ошибся, — он прищурился, поднимая на меня взгляд. — Вы Собиратель. Причём очень сильный. Такие выверты неподвластны даже тому, кто зачаровывает эти камни для меня уже несколько лет. Он не умеет восстанавливать их силу. Приходится заказывать всё новые и новые. Честно говоря, у меня в сундуке скопилась их уже целая груда.

Вот, что имела в виду та женщина, когда спросила, кто я. Да разве же я знала сама? Что во мне таится сила, которую я всегда считала подвластной только мужчинам? Но меня не разобрало от гордости, не обрадовало новое о себе знание. Только в груди стало колко и душно от новых опасений: что теперь будет?

— Вы расскажете брату? — осторожно спросила я, ещё размышляя, стоит ли открываться полностью.

Стоит ли поведать Маркушу обо всём, что ещё скрывает моё тело? Или это навлёчёт на него беду? Ведь тот трактирщик предупреждал. Я не знала, будет ли гнаться за мной та странная незнакомка, которая, похоже, таила в себе похожие способности. Что могло поставить с ног на голову все привычные устои: женщины не обладают магией. Женщины — некоторые из них — только сосуды для сил мужчин, способные преобразовать их в новую жизнь. Но, если подумать, может быть, суть Собирателей схожа с ролью амант?

Так, же, как аманта передаёт силу ребёнку, так и я передала силу из одного камня в другой, сохранив первый таким же наполненным, каким он был. Так же Собиратели передают силу Колодцев всем магам, создавая каналы, по которым она перетекает по землям Чайдеаргинда.

— Мне не хотелось бы, чтобы вы продолжали обманывать Альдора, — нахмурился Маркуш, слегка встряхивая камень в ладони.

— Я не обманывала! Я не знала! — захотелось оправдаться.

А внутри заворочался червячок совести: всё же я лгу. Ведь сокрытие всей правды — это тоже ложь. Но не пожелает ли Альдор вновь выгнать меня, как было уже в тот день когда он узнал, что я — аманта? Сейчас всё было гораздо опаснее не только для меня, но и для всех, кто соприкоснётся с моей тайной. Кто знает, какие силы стоят за той женщиной? Вряд ли ей самой вдруг понадобилась карта. Наверное, она просто выполняла чей-то приказ. А вот чей…

— Вы не знали? — Маркуш встал, бросив камень на стол, как будто это была какая-то безделушка. — Разве вы ничего не чувствовали? Такое невозможно не чувствовать.

— Не знаю. До недавних пор, пока не оказалась в Анделналте, я ни о чём не подозревала. Не чувствовала потоков магии или Колодцев.

Я, кстати, не знала до сих пор, есть ли какой-то поблизости отсюда, даже нося в себе карту. Лишь обрывочные видения и порой вспыхивающая боль в руке давали понять, что она всё ещё во мне, и что это и правда карта Колодцев, разбросанных по всему королевству. Но неизбежно гаснущих один за другим.

Когда ситуация станет опасной? Когда мне нужно спохватиться? Но ведь карта, которая хранится во мне, не единственная. Наверняка те, кто владеют другими, уже знают, что происходит. Но нужно ли знать Альдору?

От мысли о старшем де ла Фиере снова стало тесно как будто в самом сердце. Когда этот мужчина перестанет лишать меня душевного равновесия, даже не находясь передо мной? Просто возникая в голове ярким образом: укором, угрозой, неутихающим огнём, который пугал и манил к себе одновременно. Он терпеть меня не может, да и я не стремлюсь видеть его чаще необходимого. Но что-то непрерывно связывает меня с ним. Может быть, этот живой дом, наполненный его силой? Его гневом, страстью, передающий его настроение и его тревоги.

Маркуш прошёлся по комнате, расстёгивая пуговицы безрукавки. Я наблюдала за ним почти бездумно, с головой поглощённая мыслями об Альдоре, как будто угодила в топкую болотину и увязала в ней всё сильнее. Юноша скинул верхний слой одежды и подозвал меня к себе взмахом руки. Я встала на неожиданно слабые ноги. Видно, пока сидела, они после долгой дороги в седле, почувствовали отдых и теперь просто не хотели шевелиться.

— Возьмите камни и каждый уложите вот в эти пазухи, — деловито распорядился он. — только одной стороной. Видите? — указал мне на закономерность расположения прожилок на каждом камне. Казалось бы, они были все разные, но подчинённые одному порядку — если приглядеться.