– Так точно. Я передал ему ваш запрет покидать столицу, и он остался в Петрограде, хотя и недоволен подобным положением дел.

– Иного от него ожидать невозможно. Свяжитесь с князем, передайте, что завтра в одиннадцать я жду его. Подготовьте приказ об отзыве офицеров группы Покровского с фронта. Им следует в течение недели прибыть в Могилев. Свободны, полковник. Оповестите всех: до пятнадцати часов меня не беспокоить.

– Слушаюсь!

На следующий день Покровский ровно в 11 часов вошел в рабочий кабинет императора:

– Разрешите, ваше величество?

– Проходите, князь.

– Ваше величество, генерал-майор Покровский по вашему распоряжению прибыл.

Николай улыбнулся:

– Ну, не надо так официально, Алексей Евгеньевич. Давайте сразу договоримся не обсуждать вопрос о том, почему вы довольно длительное время находились в состоянии безделья. Я понимаю, все это очень интересует, но… не будем.

– Да, государь.

Император прошелся по кабинету, взял коробку с папиросами, но не закурил, положил обратно и проговорил:

– Приняв на себя командование войсками, я тем самым поставил на кон, если говорить языком игрока, ни много ни мало, а корону Российской империи, лишил противника надежды на примирение. Теперь в Берлине и Вене знают наверняка, что Россия будет поддерживать союзников до конца и всякие попытки навязать сепаратные переговоры бессмысленны. Мне известно, что Вильгельм, весьма недовольный этим, поставил перед своим Генеральным штабом задачу всеми возможными способами подорвать мой престиж и попытаться добиться моего свержения с трона. К сожалению, Германия имеет в России разветвленную разведывательную и агентурную сеть. Она и должна распространять слухи о переговорах о сепаратном мире, якобы имевших место. Вильгельм, вопреки логике, наверняка попробует предать гласности информацию о ваших встречах с бароном Вейсе. Вас не пытались расспрашивать о тайных поездках к острову Херсен?

– А кто мог это делать?

– Да те же самые представители прессы.

– Нет, ваше величество. Никто ни из прессы, ни из общества, в котором я, кстати, бываю очень редко, ни о чем подобном меня не расспрашивал.

– Это хорошо. Но, ввиду новых обстоятельств, интерес к вам может проявиться в любое время. Впрочем, этого времени у лиц, желающих заполучить секретную информацию, не так уж и много.

– Извините, государь, что вы имеете в виду?

– Я принял решение возобновить работу вашей группы и отдал распоряжение об отзыве ваших офицеров с фронтов. Кстати, вам известна их судьба?

– Только двоих. Подпоручик Кириллин оставался в Петрограде. Поручик граф Дольский недавно вернулся из Осовца.

– Он участвовал в героической обороне крепости?

– На третьем, финальном ее этапе. Военно-медицинская комиссия списала поручика с действительной службы, так как он получил сильное отравление газами.

– Газовые атаки!.. Вильгельм перешел все границы дозволенного. Это на него очень похоже. Он планировал развязать себе руки на востоке, чтобы сосредоточиться на западе, а после оккупации Франции бросить все силы на Россию. Ему и перемирие, о котором вел речь Вейсе, было нужно исключительно для этих целей. Поэтому я и счел невозможным продолжение диалога с ним.

– Однако Вильгельм вполне может поднять революционные массы в России. Тут достоверная информация не нужна, достаточно слухов.

– Со слухами разберемся, лишь бы не раскрылась ваша встреча с Вейсе. Но это не то, о чем я хотел с вами поговорить. Вскоре я намерен вернуться в ставку, к сожалению, без цесаревича, которому необходим уход. Вам следует поехать со мной. В Могилеве к этому времени, я надеюсь, соберется вся ваша группа, за исключением графа Дольского, получившего отравление.

– Прошу прощения, государь, я хотел просить вас оставить графа на службе.

– Но он же серьезно болен!

– Да, болен, но жив. Кстати, лишь потому, что еще нужен своему государству. Нельзя лишить его возможности продолжать службу. Он не станет прозябать в столице, застрелится. Я же нагружать его на фронте особо не буду. Впрочем, для того чтобы утверждать это, мне надо знать задачу, которую предстоит решать группе.

Николай все же не выдержал, достал папиросу из коробки и закурил.

– Приняв на себя командование русской армией, я неоднократно выезжал в войска, – сказал он. – Побывал в Ровно, объехал Галицию, посетил Ревель. В общем, находился в армии. Впечатления от поездок у меня сложились самые благоприятные. Я собственными глазами видел, в каком состоянии находятся наши части, что за настроение царит среди офицеров и солдат. Но согласитесь, абсолютно объективных результатов от этих поездок ожидать нельзя. Естественно, к приезду государя в войсках готовятся заранее, что-то выставляют напоказ, что-то скрывают. Да и долгое отсутствие в ставке не улучшает управление всеми вооруженными силами. Генеральный штаб справляется со своими обязанностями, но последнее решение в любом случае остается за мной, Верховным главнокомандующим. Иногда мне приходится принимать его с некоторым опозданием. Поэтому наряду с моими инспекциями целесообразна будет и оценка ситуации в подразделениях и частях регулярной армии вами лично и вашими офицерами. Особенно последними. Никто не станет устраивать фарс перед капитаном или поручиком, даже имеющим статус офицера по особым поручениям при императоре.

Покровский утвердительно кивнул:

– С этим невозможно не согласиться, ваше величество.

– Вот и хорошо. Конкретно определимся в Могилеве.

Покровский вернулся в Петроград. Вскоре он вместе с поручиком Дольским, восстановленным на службе, и подпоручиком Кириллиным отбыл в Могилев, где уже собрались все остальные его офицеры.

Дабы покончить с интригами, развернутыми германскими агентами, Николай при инспектировании войск обратился к армии и народу с заявлением. Он подтвердил клятву, данную в 1914 году, еще раз заверил всех в том, что не пойдет ни на какое сепаратное соглашение с Германией и Австрией, останется верным союзническому долгу.

В переговорах России с союзниками поднимались вопросы взаимодействия и согласованности проведения боевых операций, военного снабжения, кредитов на закупку недостающих запасов. Франция добивалась, чтобы российский император ежемесячно присылал на Западный театр военных действий не менее одного пехотного корпуса. Николай считал такие требования чрезмерными, но помощь оказывал, направлял во Францию по несколько полков.

Офицеры группы Покровского практически постоянно находились в войсках. Николай тоже регулярно выезжал в части. Новый год он встретил в Могилеве.

С началом 1916 года активизировала свои действия Кавказская армия, которой командовал генерал от инфантерии Николай Николаевич Юденич. Османская империя намеревалась вернуть все территории, утерянные в предыдущих войнах с Россией.