двадцать пять минут приземлимся в аэропорту Детройта, — слышу голос командира экипажа и осторожно бужу Коула.

— Детройт? Что? Ты же сказал, что мы летим в Майами…

— Планы изменились, детка.

Границу США я, как всегда, перехожу с внутренним тремором и ужасом. Но у Мердера все под контролем — поддельные, но идеальные документы служат нам ключом от всех дверей.

— Каждый раз в шоке, что мы это делаем, — ворчу я, забираясь в злачное такси, отображающее всю хмурость, серость и грязь города.

Неприятный запах, обшарпанное кожаное сидение салона. Курящий ворчливый водитель, резко притормаживающий на поворотах… вдобавок ко всему этому великолепию, Детройт встречает нас проливным дождем, ароматами марихуаны и на удивление симпатичными центральными улицами. А вот все, что за их пределами, больше похоже на городок, переживший взрыв атомной станции.

Покинутые здания, выбитые стекла, недостроенные дома. Дыры от пуль в дверях и окнах. Картина мрачная, удручающая, подавляющая, но Коул замечает мой дискомфорт и сжимает мою ладонь крепче. Одаривает взглядом: «Малыш, так надо», и мне остается лишь тяжело вздыхать.

— Когда знаешь всю схему изнутри, это не так сложно, — поясняет Коул, слегка задирая подбородок.

— Кто владеет информацией, тот владеет миром.

— Тогда кто та, кто владеет тем, кто владеет информацией? — усмехается Коул, заставив меня улыбнуться, несмотря на драматичный дождь, бьющий по стеклам такси.

Мы приезжаем в спальный, ничем не примечательный район. Здесь много представителей разных наций и ребят старшего школьного возраста, одетых в уличном стиле. Перелет все равно меня вымотал, и я мечтаю только о вкусном ужине и удобной постели. Предвкушая хотя бы один тихий и спокойный вечер, я послушно иду за Коулом, позволяя ему обнять меня за плечо.

Все мои желания и «хотелки» мгновенно разбиваются о жестокую реальность в лице роскошной брюнетки Вероники Гарсия. Уверенности ей не занимать. И кидается она на шею моего мужа так, словно она мировая звезда, не меньше. Конечно, мне в глаза бросается уже знакомого вида платиновый протез, инкрустированный драгоценными камнями.

Мое сердце невольно сжимается от жалости и сожаления, каких-то смешанных чувств. Это и легкий укол ревности, и возмущение, и сочувствие… Коул заикнулся о том, что его отец чуть было не убил эту красивую и сияющую женщину, когда она была совсем юной. Спасибо.

Признаться, я невольно восхищена тем, как горят жизнью ее глаза, насколько самоуверенно она подает себя и вышагивает по холлу от бедра, ничуть не хуже моделей Виктории Сикрет.

— Мердер, я тебя ненавижу! — буквально повиснув на моем муже, шепчет Вероника, глядя на Коулмана так, словно других мужчин в мире не существует.

Я даже теряюсь, не в силах сразу отреагировать на подобное, и задаюсь вопросом — должна ли реагировать на это вообще. Возможно, мне стоит быть выше, учитывая то, что я еще пару часов назад размышляла об истинной любви, лишенной чувства собственничества.

Но какого черта она его лапает? Он мой. И что-то внутри меня хочет незамедлительно поставить сучку на место.

— Связалась с тобой на свою голову, теперь меня все спецслужбы мира разыскивают, — легким флиртующим тоном воркует она, цепляя мои нервы.

— Никки, ты можешь держать себя в руках? Все-таки я уже женат, — отшучивается Коул, в ответ обнимая ее. Его глаза загораются, когда он смотрит на Никки, но я с облегчением выдыхаю, когда не замечаю в этом взоре никакого подтекста.

Она дорога ему, правда, дорога.

Как подруга или человек, с которым многое связывает. И если опустить тот факт, что его член наверняка не раз побывал в этой тонкой и звонкой брюнетке, то я почти не в бешенстве. Или…

— Ах, да. Совсем забыла. Рада с тобой познакомиться, — девушка протягивает мне руку, расплываясь в широкой улыбке и ослепляя меня натурально сделанными винирами. — Снова. И еще больше рада, что на этот раз ты не прикована к кровати.

— А я не очень рада, — спокойным, слегка ледяным тоном отзываюсь я, вызывая недовольное выражение в чертах Коула. — К кровати я была прикована три часа назад, и там было куда приятнее, чем в этой квартире.

— Пикси, что на тебя нашло?

— Ничего. Все в порядке, — взглядом и голосом даю этим обоим понять, что обжиматься друг с другом у меня на глазах не есть нормальное поведение. Я не буду устраивать истерики и препятствовать их общению и дружбе. И все-таки, проведу некую грань, которую им обоим стоит увидеть. — Просто устала и не могу быть любезной.

— А я думала, что королевские особы всегда милы и приветливы. Вы же считаетесь искусными лицемерами. Ох уж эти стереотипы, — зевнув, старается зацепить меня Никки.

— Была бы лицемерной — улыбнулась бы в ответ, но, пожалуй, не буду мешать вам общаться и пойду посплю, — обращаюсь к наглой девице, что только к этому моменту успевает отлипнуть от Коула.

— Что? Даже не задашь вопросов, почему и зачем мы здесь? — с ухмылкой интересуется Коул.

Я молча подхожу к мужу, медленно стуча каблуками по старенькому и скрипучему паркету. Обхватив ладонью его затылок, ласково провожу по чувствительному месту и шепчу в губы:

— Я тебе доверяю, — поставив печать поцелуем.

Надеюсь, он понимает, что это значит в условиях этого трио, в котором мы оказались.

Мягко опустив взгляд, я отпускаю его и направлюсь на изучение темной квартиры. На самом деле сил на экскурсию у меня нет, поэтому я просто открываю первую попавшуюся мне дверь и оказываюсь в комнате, нашпигованной техникой.

Лишь со второго раза мне удается найти спальню с идеально заправленной кроватью, что свидетельствует о том, что она не принадлежит Никки.

Картинка работающих и жужжащих компьютеров и экранов напоминает мне жуткую сцену из прошлого, где Коулман закрыл меня в карцере из собственных отражений.

Кажется, это было целую вечность назад… в другой жизни. В той жизни, где я была маленькой врушкой, сбегавшей по ночам в пустыню.

Я не знала ни себя, ни собственных желаний, ни самых близких людей в жизни.

И чем бы все это не закончилось, мне кажется… что я бы позволила ему украсть меня снова и уж точно не стала бы ничего менять.

Мердер

Одернув руки от клавиатуры, я на долю секунды прикрываю глаза, позволяя себе откинуться на спинку анатомического кресла. Мне приходится несколько раз сжать пальцы, чтобы почувствовать их. Онемение постепенно проходит, оставляя легкое покалывание и тремор. Самое неприятное, что пальцы ног я тоже не чувствую. Низкие температуры не всегда идут во благо общего состояния организма. По крайней мере, я виню холод в резком сбое концентрации. Вырубив охлаждающие кондиционеры, делаю