Клим поднял на меня потемневшие глаза, и я испытала какое-то странное чувство, смотря на него вот так, сверху вниз, ощущая в какой-то степени его, такого большого и сильного, беззащитность передо мной.

– Давно хотел принять с тобой душ, – улыбнулся он, целуя бедро. Согнул мою ногу и закинул себе на плечо, так что я оказалась открытой для него. Капли воды мягким потоком стекали по моему телу, и когда Клим приник ко мне ртом, я, обмякнув, прислонилась к стене. Ноги едва держали.

Его ласка была такой умелой, что где-то в моём мозгу вспыхнул огонёк ревности от мысли, что он наверняка так же дарил удовольствие и другим девушкам до меня, если так тонко понимает, как сделать мне хорошо. Эти размышления быстро улетучились, стоило движениям его языка стать настойчивее, выбивая стоны из моих губ. Всё перестало иметь значение, кроме этой ласки, его рук на моих ягодицах, когда он прижимал меня теснее к себе. Тело пробило будто разрядами тока, и я упала бы, если бы кое-кто меня не поймал, прижав к своей груди.

– Люблю тебя, – признаюсь, подняв к нему лицо, чувствуя, как его член упирается в меня.

– Меня или куни? – изгибает губы в своей фирменной кривоватой улыбке.

– Тебя и твой рот, – тянусь к его губам, вставая на цыпочки, и целую, передавая всю глубину этой любви.

Отстраняюсь от него, выразительно смотря на его эрекцию. Ещё один секс я не выдержу, между ног саднит, но и оставлять его снова в полной боевой готовности, после того как сама кончила два раза, совесть не позволяет.

– Как мне сделать тебе приятно? – интересуюсь я, несмело обхватывая пальцами член. Смотрю на него заворожённо. Он красивый, такой же идеальный, как и его обладатель. Пальцы едва сходятся, когда его сжимаю, не веря, что он был во мне, на ощупь невероятно гладкий, приятный, подрагивает от моих движений, когда я начинаю скользить по нему.

– Ты делаешь мне приятно, – сдавленно произносит не своим голосом, – сожми сильнее, не бойся.

Он наблюдает за мной, а я за ним и его реакцией, чувствуя власть над молодым человеком, осознание, что я способна дарить удовольствие, кружит голову и делает меня смелой. Мне хочется дать ему ещё больше, хочется почувствовать его губами, пусть я знаю, что делать, только в теории, но опускаюсь на колени, сжимая член обеими руками, и вбираю головку пениса в рот. Клим смотрит на меня тёмным, тяжёлым взглядом, и я вижу, как ему нравится то, что он сейчас видит. Не разрывая этого зрительного контакта, я продолжаю посасывать головку, стремясь глубже вобрать в себя член, смелее сжимая его пальцами.

Когда он теряет над собой контроль, то сжимает мою голову руками, не позволяя отстраниться, кончая мне в рот, когда же приходит в себя, то сразу отпускает, и я замечаю вину в его взгляде от нахлынувшей на него грубости. Но сама не чувствую себя оскорблённой, может, это странно, но мне это понравилось. На моём языке его вкус, и он мне нравится. Он мой мужчина, и я всё в нём люблю. Смотрю на него с довольной улыбкой на губах и слизываю с пальца его сперму, оставшуюся где-то на моём подбородке.

– Ты тоже вкусный, – возвращаю ему его же слова, произнесённые тогда, в машине.

Я даже не заметила, когда вырубилась. Просто отключилась. Никогда со мной такого не было. Раз – и уснула. Кажется, прямо под душем на руках Клима. Проснулась интуитивно, осознавая, что необходимо вернуться в свой номер, иначе мою пропажу обнаружат. Клим спал, прижимая меня к себе, это было так приятно, что вставать с его постели совсем не хотелось. Но надо.

Я вылезла из кровати, стараясь его не разбудить, но он тут же проснулся, хмуро наблюдая за мной затуманенными ото сна глазами.

– Сбегаешь, – констатирует он с укором, хриплым голосом.

Мне вдруг неловко стоять перед ним голой, но вокруг нет ничего, чем можно было бы прикрыться, кроме его бейсболки, которую стянула с изголовья кровати и как дурочка прижала к груди, которую он досконально успел изучить.

– Если я не вернусь, то поднимется скандал, – оправдываюсь я, наблюдая, как Самгин откидывает одеяло и встаёт. Вот кого не смущает своя нагота.

Клим подходит ко мне, демонстрируя всё своё обнажённое великолепие, так что у меня дух захватывает, и присаживается на край кровати напротив меня.

– Алёна, если ты ещё раз уйдёшь, то этот уход будет последним, – и речь сейчас совсем не о выходе из номера.

Верю ему безоговорочно, вновь ныряя в тёмную бездну глаз.

– Я уйду, только если ты меня прогонишь, – шепчу едва не плача, потому что от одной этой мысли испытываю страдания. Ведь я отлично понимаю, что не могу без него. Он моя единственная вакцина от смертельно опасной тоски.

Только вот нехорошее предчувствие тенью закрадывается в душу, а может, это всего лишь отголосок боли последних месяцев.

Обхватывает моё лицо ладонями, обращая к себе:

– Душу ты мне, Алёна, всю вытрясла. Были бы во мне силы от тебя избавиться, поверь, давно так бы и поступил.

Я следую за ним в гостиную, где были оставлены мои вещи, и замечаю здесь то, на что не обратила внимания вчера, когда только пришла. Самгин прошёл куда-то в другую комнату и вернулся уже в майке и в джинсах, к этому моменту я тоже успела натянуть свои вещи. Почти все. Трусиков я так и не нашла.

На столе в этой комнате много бутылок из-под алкоголя, но не они меня взволновали. Я увидела белый порошок, размазанной дорожкой оставленный на столе. Смотрю и понимаю, что это не сахар рассыпан так. Поднимаю на Клима испуганные глаза. Не хочу верить, что он употребляет наркотики. Только не это. Я не смогу справиться с человеком, у которого зависимость. Мне хватило матери.

– Клим?

Он подходит ко мне, сжимает мою голову пальцами, заставляя смотреть в свои глаза.

– Алёна, это не моё, моих друзей, – он говорит это так, будто слова хочет донести до самого центра сознания, но я не знаю, могу ли верить им.

– Зачем?

– Я не употребляю наркотики, они – да, это их жизнь, не вижу смысла им мешать. Ты мне веришь?

Он не отпускает и не отпустит, пока не услышит от меня нужный ответ. Чувствую эту упёртость в нём. Смотрю внимательно в его глаза, силясь вспомнить, казалось ли мне когда-либо его поведение странным, но ничего такого в памяти не всплывает.

Я люблю его