помня, как там оказались. Я, лёжа на нём, соединяла указательным пальцем маленькие родинки на его груди и торсе, пока он ленивым, сытым взглядом следил за моими движениями.

– Ты знаешь, что ты мой космос? – спрашиваю его, разглядев очередное созвездие.

– Неужели? – произносит он с сомнением.

– Угу, – прикусываю губу, веселясь, – смотри, это «ковш» Большой Медведицы.

Поднимаюсь, оседлав его, чтобы продемонстрировать найденное сочетание, уходящее к низу его живота, и целую каждую родинку на нём.

Рядом с ним я была переполнена счастьем, оно горячим тёплым светом наполняло меня, пробиваясь свечением под кожей и бликами в глазах. Счастьем, которое казалось таким хрупким, что стоило дунуть на него, как оно разлетится подобно одуванчикам на ветру.

Я не знала, что будет с нами дальше, он не говорил, вернётся ли в город Н., и у меня всё также было катастрофически мало времени на личную жизнь. В день вылета из Парижа я порывалась задать ему вопрос о том, как мы дальше будем видеться и будем ли вообще, но мне вдруг стало страшно, что он захочет убить меня словом, ответив, что он пресытился и всё закончится здесь.

После того как покинула его спальню, в тот день мы больше не виделись. Перелёт до Москвы, где Данилевский остался по своим делам, а мне предстояла дорога на поезде. Всё ждала, когда появится Самгин, как в тот раз на вокзале, когда я сбежала от него. И тревожно было с каждой минутой, приближавшей меня к отправлению поезда. Он не пришёл. Я вдруг пришла к выводу, что это всё, конец, что всё начавшееся во Франции там и закончилось. Он попробовал меня, и я ему больше не интересна.

Проревела всю ночь в подушку, благо в моём купе никого не было и свидетелей у моей слабости не оказалось. Вышла ранним утром из поезда, щурясь от лучей весеннего солнца и ёжась от холодного ветра, везя за собой потяжелевший от наград чемодан. Кто-то дёрнул за него, хотела возмущенно зыркнуть на хама и встретилась с веселящимся взглядом Самгина.

Разглядывает меня, изменившись в лице, пока мимо нас по перрону проходят люди.

– Почему глаза красные?

Опускаю их, не желая признаваться в собственных страхах, и молчу. Уводит прядь моих волос за ухо, мягко сжимает пальцами затылок, понуждая посмотреть на него.

– Думала, что после секса больше не нужна тебе, – признаюсь.

Нагибается, касаясь лбом моего лба, тяжело вздыхая.

– Если бы.

Ради меня он вновь вернулся в город Н., отцу, правда, не сказал, что здесь. Но из наших разговоров у меня всегда создавалось впечатление, что Самгин-старший незримо обо всём в курсе и меня он точно не оценивает как девушку для своего сына.

Тисками вытаскивала из Клима информацию о себе, и мне почему-то становилось грустно, когда он сухо пересказывал историю своего детства. Моё тоже сладким не было, но, несмотря на все тяготы, я не знала, что такое школа-интернат и жизнь вдали от родных. Меня любила бабушка, и обожала старшая сестра всё детство. Это не заменило мне родителей, но подарило ощущение защищённости, тепла и ласки, исходивших от самых близких для меня людей на земле. У Клима и этого не было.

Заставила его показать свои детские фотографии, и, глядя на него маленького, я никак не могла понять, откуда у его матери нашлись силы быть вдали от него. Во мне поднималась горячая волна любви к тому мальчику, которым он был когда-то, хотелось обнять его, сказать, что он нужен и дорог.

Тот мальчик давно вырос, но я могла дарить свои чувства тому, кем он стал сейчас.

Несмотря на то, что мы по-прежнему редко виделись и нам приходилось скрывать отношения от тренера, пока я знала, что он отвечает на мои смс-сообщения и телефонные звонки, даже несмотря на расстояние, которое порой нас разделяло, я была спокойна и могла жить не мучаясь.

***

С каждым днём моя спортивная уверенность росла, я знала, что нет оснований переживать, заявят меня на участие в чемпионате России или нет. По сути, вопрос о том, буду ли на предстоящих Олимпийских играх представлять Россию, должен был разрешиться еще до травмы, когда я стала золотым призёром чемпионата мира по спортивной гимнастике в предшествующий Олимпийским играм год. Но, к сожалению, операция на связках внесла свои коррективы, и после неё во мне стали сомневаться, уже не видя потенциал на победу. Чемпионат Европы помог изменить мнение Федерации на мой счёт, но теперь решающую роль будет играть чемпионат России, на котором мне необходимо подтвердить, что я лучшая в России. Мой наставник должен скоро ехать в Москву, узнавать у главного тренера страны, кто из гимнасток нашего клуба будет представлен на этих соревнованиях.

Погружённая в эти мысли, поздним вечером я вышла из тренировочной базы, по своему обычному маршруту направившись в сторону остановки, намереваясь навестить бабушку и погостить у неё в мой единственный выходной, пока Клима не было в городе. Его я ждала только завтра.

Я брела со спортивной сумкой наперевес, пока на моём пути не возник чёрный тонированный мерседес, впереди и позади которого сопровождали два в тон гелендвагена. Всё происходило так быстро, что я даже не успела толком испугаться. Мощный мужчина в костюме спрыгнул из внедорожника, взял меня под руки и закинул в представительский мерседес с такой лёгкостью, будто я была пушинкой.

На соседнем сиденье от меня сидел мужчина, одного взгляда на которого стало достаточно, чтобы понять, кто передо мной.

– Ну, здравствуй, Алёна Александровна. Наконец-то мы с тобой познакомимся.

Я вся подобралась и ровно села, понимая, что, видимо, сейчас меня ждёт схватка.

– Здравствуйте. А мне как к Вам обращаться – дядя Толя? – слышу в своём голосе ехидство, и сама удивляюсь, откуда во мне столько смелости.

Колючие глаза Самгина прожигают меня с недобрым интересом.

– Для тебя я Анатолий Борисович, – представляется он официально и протягивает мне визитку, которую я машинально забрала и сжала в кулаке.

– Что же, Анатолий Борисович, очень приятно было познакомиться, а теперь, пожалуйста, выпустите меня из машины.

Знала, что это не сработает, но злость к нему перевешивала разум.

– Мы только начали, и, пока не обсудим пару деталей, ты никуда не пойдешь, а после я высажу тебя у дома твоей бабушки.

Меня отчего-то совсем не удивило, что он знает, где дом моей бабушки. Было ли что-то такое, чего он не знал обо мне?

– И о чём Вы хотите поговорить?

– Твое будущее, каким ты его видишь?

Мне не