Ради чего ему нужно было ставить себя в такое положение? Ради девушки, которая всё равно в упор не замечает его? Правда, правда! Зато он своими глазами видел, что всё своё внимание мисс Бишоп дарит исключительно лорду Джулиану – молодому и элегантному мажору из семейства богатых бездельников Сент-Джеймского двора!

На что мог надеяться бедный доктор, авантюрист, изгой и преступник, против такого благородного соперника? Капитан Блад сравнивал себя с той собакой из басен Эзопа, что выпустила из пасти кость, пленившись её отражением в реке.

Временами он пытался найти утешение на случайно открытой им странице любимой книги:

«Люби не то, что хочешь. А то, что доступно, то, чем обладаешь…»

Утешеньице выходило так себе. По факту почти все моряки в долгих походах любили лишь то, что могли, или обладали только тем, чем обладали. Но даже поэтичная философия Горация на этот раз не могла в полной мере уменьшить душевные терзания капитана Блада.

Его мрачные раздумья прервал приход шлюпки. Питер старательно похлопал себя по щекам и могучим усилием воли поднялся с кушетки. Его красивый красный мундир, расшитый золотом, свидетельствовал о новеньком звании капитана королевского флота.

– Тебе записка от губернатора, – подошедший Джереми Питт протянул ему сложенный вдвое лист бумаги.

Сунув книгу во внутренний карман, Блад сломал печать и быстро пробежал глазами текст. Питт, в просторной гавайской рубахе с попугаями и облегающих бриджах, облокотившись на перила, с тревогой наблюдал за ним.

– Укуси меня вампир, если это не весьма повелительное приглашение заявиться на чай, – сказал Блад, передавая своему другу записку, – хочешь, иди, попробуй не явись!

Молодой шкипер прочёл её, а затем задумчиво почесал в затылке:

– Ты, конечно, не пойдёшь?

– А почему бы и нет? Разве я не бываю ежедневно в форте?

– Но он наверняка спросит о нашем старом одноглазом волке и зубастых канонирах Огла. Сейчас только лорд Джулиан мешает Бишопу расправиться с тобой. Если он сможет доказать, что ты своевольно отпустил на свободу пиратов и всех вампиров…

– Ну а если даже он сможет? – прервал его Блад. – Разве я в безопасности здесь, среди пятидесяти равнодушных мерзавцев, которые готовы служить и королю, и мне, и кому угодно? Дружище, «Арабелла» здесь в плену, под охраной форта и вон той эскадры. Мы все пленники…

Питт сжал кулаки и проворчал:

– Так почему ты разрешил уйти Волверстону и другим? Ведь я говорил тебе, что полковник этого не простит.

– Перестань, Джереми! Хотели уйти – и ушли, их право! Ну скажи по совести, как я мог удержать их? Да и чем они бы помогли, даже если б остались с нами?

Питт ничего не ответил, прекрасно понимая, что на Ямайке у злопамятного Бишопа в сотню раз больше сил и средств к принуждению. А капитан Блад, опустив руку ему на плечо, усмехнулся:

– Я возьму шляпу, трость и шпагу и прогуляюсь на берег. Прикажи готовить шлюпку.

– Ты сам отдаёшь себя в лапы Бишопа! – мрачно предупредил шкипер.

– Ну, во-первых, я невкусный, а во-вторых, я ещё вполне себе могу кусаться!

Джереми Питт тихо выругался сквозь зубы…

– Если с тобой хоть что-нибудь случится, Питер, – твёрдо предупредил он, когда Блад спускался в шлюпку, – то пусть Бишоп пеняет на себя! Эти пятьдесят парней, может быть, и равнодушны сейчас, но если нас обманут, то, клянусь, они превратят весь этот проклятый остров в полноценный филиал ада на земле!

– Не волнуйся, мамочка! Обещаю, что вернусь к обеду.

Блад спустился в ожидавшую его шлюпку, прекрасно понимая, что рискует по-крупному. Поэтому, ступив на узкий мол у невысокого форта, он строго-настрого приказал гребцам ждать на месте. Вдруг ему придётся немедленно возвращаться на корабль, то есть делать ноги…

Он не спеша обогнул зубчатую стену и через большие ворота вошёл во внутренний двор. Здесь тусовалось с полдюжины солдат, а в тени от нечего делать околачивал груши комендант форта майор Мэллэрд. Заметив Питера Блада, он остановился и по уставу отдал ему честь, но улыбка его была многозначительно-злобной. Однако сейчас внимание Питера Блада привлекло совсем другое.

Справа раскрывался большой сад, в глубине которого находился белый дом губернатора. Так вот, по главной аллее, обрамленной пальмами и сандаловыми деревьями, бесцельно бродила туда-сюда Арабелла Бишоп. Подумав, Блад решился подойти и легко догнал её.

– Доброе утро, сударыня! – поздоровался он, снимая шляпу. – Вам не кажется, что безжалостно заставлять меня гнаться за вами в такую жару?

– А вас кто-то просил за мной гнаться? – холодно спросила она и добавила: – Я спешу, уж извините меня, что не могу задержаться.

– Но вы вроде никуда не спешили до моего появления, – шутливо запротестовал он, но губы его задрожали.

– А теперь очень спешу. В чём проблема?

– Честное слово, вы могли бы как-то объясниться, – заметил он, преграждая ей дорогу, – ведь только ради вас я нацепил этот красный королевский мундир! А теперь вам неприятно, что его носит вор и пират?

Она пожала плечами и подняла валяющуюся под ногами бамбуковую палку, чувствуя одновременно и обиду, и раскаяние. Похоже, девушка владела не только боксом.

– Поверьте, мне это глубоко безразлично. Хоть кружевное боди носите…

– Сожалею, не нашёл подходящего размера, – Блад легко увернулся от двух размашистых ударов, совершенно её не понимая, – однако, когда я был рабом на плантациях вашего дяди, вы относились ко мне с большей добротой.

– Тогда вы были просто несчастным человеком.

– Так, по-вашему, я дико счастлив сейчас?! – спросил он, продолжая отступать к пальме.

– Ну так вернитесь к той, что сделает вас счастливым! – Племянница плантатора явно умела драться, если попадёт, так мало не покажется. – Я-то здесь при чём, а?!

Мисс Бишоп имела в виду мадемуазель д’Ожерон, но Питер Блад не понял её намёка.

– Я и вернулся, чёрт побери, за призраком счастья…

– Можете доказать?

– Могу, – вспыхнул он, выхватывая шпагу, потому что ему уже нечего было терять.

– Как это у вас, пиратов, говорят: «зуб даёшь»? – старательно припомнила мисс Бишоп, раскручивая палку над головой.

– Зачем вам мой зуб?! – не понял доктор, отбивая два удара в грудь и один в колено.

– О, вот вы и пошли на попятный!

– А вы не лучший стоматолог, – отмахнувшись, он случайно полоснул её по широкой юбке, украсив оную разрезом от пола до бедра. – Простите, я не…

– Моё прощение должно мало вас волновать, – прорычав, она ударила изо всех сил и почти попала по касательной.

Это был обезоруживающий в локоть, и Блад чуть не выронил шпагу.

– Разве не вы сказали мне, что я могу искупить свою вину? – он спрятался за ствол пальмы. – Мне хочется лишь восстановить своё доброе имя в ваших глазах.

– Я всегда… (удар!) буду… (удар!) признательна вам за избавление от испанского плена! Спасибо, мерси, данке шён, грациас, щиро дякую! – Арабелла слегка запыхалась, но не выдохлась. – Это вы хотели услышать?!

– Да. Нет. Да. Но если вы будете