И в общем-то это даже было не смешно. К счастью, как только Витя ворвался в ванную, она включила ледяной душ — это его остановило на пару секунд — и смылась, по старой детской привычке съезжая по перилам, причем с такой прытью, что внизу оказалась меньше чем за минуту.

Судя по всему, дверь он все-таки захлопнул.

Захар не объявлялся.

Домой Даша вернулась через неделю. Мусор вынесли, проем в ванную закрывала штора.

За неделю скандал поутих — по крайней мере, телефон звонил не чаще восьмидесяти раз в день.

И Даша решилась выйти на улицу. Развеяться. Потому что нельзя больше заниматься самоедством — все это закончится клиникой неврозов.

Даше не было стыдно за то, что она использовала жениха своей помощницы — так об этом писали самые дружественные издания.

Ей было наплевать на мнение общества.

Беспокоило ее другое.

Конечно, если бы она не была популярной писательницей, то ничего бы и не случилось.

Но, к сожалению, интерес к ее личной жизни сейчас был намного больше, чем к ее творчеству. Редактор, правда, позвонил страшно довольный — продажи выросли не на шутку, но… Это же, черт побери, ничего не значит.

Она никогда не чуралась публичности. Любила эпатировать. Но все ее выходки несли хоть какую-то смысловую нагрузку — вот сказала же она в прямом эфире Сергею Звереву, что его так называемые песни могут заинтересовать только исследователей творчества шизофреников.

А что она сделала на этот раз? Трахнула мужчину? И что? Вся страна, замерев, следит за хрониками «Дарья Аксенова показалась в окне». «Дарья Аксенова, как сказал один из близких друзей, отказалась от манной каши»… Бред! Она не готова превратиться в одну из этих it — girls, «это — девушек», которые занимают место в светской хронике и не существуют за пределами своих фотографий.

Папарацци дежурят у подъезда. Желтые газеты сочиняют ее якобы ответы. Во всех «разговорных» шоу обсуждают ее личную жизнь.

Она — звезда. Суперзвезда. Пятнадцать минут.

И она — дешевка.

Нужна, черт побери, книга!

Она должна развеяться, преодолеть психологический барьер, дописать роман и опубликовать его.

Даша собиралась на концерт. Покричит, потопает ногами, снимет стресс.

Захар Май здорово выступил. Даша была счастлива. И все было бы хорошо, если бы она сразу же поехала домой, но — нет! Встретила приятельницу, которая представила ее знакомому рокеру — русому блондину с фигурой гладиатора. Очень сексуальному. Звали его Егор, он играл очень тяжелый металл — Даша этого не понимала, но замлела и решила остаться.

Странная была вечеринка. Ее знакомая, Наташа, устраивала рок-концерты и была известна в этой среде, даже пользовалась авторитетом и выглядела как бывалая группи — кожаные штаны, безразмерный свитер, не совсем чистые волосы, мешки под глазами.

Еще имелась пара фанаток, которые то и дело хихикали, но не произнесли ни слова. Впрочем, у них были просто огромные буфера.

Дашу все это несколько смущало. Но она устала думать о Вите. О Захаре. О проблемах. Хотелось отвлечься, ощутить жизнь, взбодриться с помощью мужчины, который ее хочет, а Егор хотел, и она была уверена — стоит ей подмигнуть, он немедленно отдерет ее прямо в туалете, но это было не нужно, Даша наслаждалась флиртом без слов, внезапным касанием рук, сексуальным напряжением, которое возникло между ними.

Как будто случайно Егор положил руку ей на шею, запустил пальцы в волосы. Дашу повело, но она мужественно откинулась на спинку стула, так что его рука ударилась о деревяшку. Егор руку убрал, но скоро нашел ей лучшее применение — положил Даше на ногу.

Ей очень его хотелось! Это был один из приступов сексуального безумия, когда все тело зудело, в голове шумело, и казалось — без секса ей не жить.

Но если она отдастся этому нахалу сейчас, то все испортит.

— Поехали ко мне? — нашептал он ей на ухо.

Даша покачала головой.

— Уверена? — Его губы были так близко, что Даша не выдержала — прикоснулась.

— Уверена, — кивнула она.

И тут произошло то, чего не могло и привидеться даже в самом жутком кошмаре.

К ним присоединился Витя.

Хорошо хоть Егор, нагло усмехнувшись, успел от нее отстраниться!

Может, Витя и переспал за последнюю неделю с сотней женщин, но он все еще был зол — вон как посмотрел, будто на змею!

— Я пойду, ага, извините… — пробормотала Даша.

Поспешно вскочила, вцепилась в сумку и рысью побежала из клуба.

— Я провожу, — донеслось ей вслед.

Егор шел за ней, а ей хотелось развернуться и заорать: «Отойди от меня!»

— Послушай… — Он нагнал ее и взял под локоток. — Может, передумаешь?

Нет, вы посмотрите на него! У него такой вид, словно он предлагает ей «Бентли» с пятидесятипроцентной скидкой! Он что, искренне считает себя неотразимым?!

Ладно. Он неотразим.

Егор положил руки ей на талию. Горячие сухие ладони.

— Ну что ты убежала… — бормотал он. — Я не кусаюсь…

Ужас! Почему он обращается с ней так, словно ей пятнадцать?

— Ты что, избегаешь меня? — Даша услышала знакомый голос и поняла, что сейчас разрыдается.

О’кей — ей пятнадцать, она — идиотка. Но что здесь делает Витя? В туалет пошел?

Егор взглянул на Витю, но руки не убрал.

Даша же стояла как дерево и не могла пошевелиться: если она сейчас начнет отрывать от себя ладони Егора — это будет глупо, глупо и наивно.

— Не совсем, — все же ответила она. — Просто не хотелось оказаться на месте стола.

— Вы о чем? — поинтересовался Егор.

— Если собираешься ее трахнуть — учти, это дело неблагодарное, — посоветовал добрый дядюшка Витя. — Одного мужчины ей мало…

Но договорить он не успел — Даша ударила его сумкой по голове и выбежала на улицу, на ходу надевая пальто.

Витя догнал ее и схватил за руку.

— Пошел к черту! — орала Даша, вырываясь. — Ненавижу тебя!

Толпа на входе с интересом следила за потасовкой. Мелькала вспышка.

– Ты меня ненавидишь?! — кричал Витя. — Да ты просто сволочь после этого!

Он толкнул ее, и Даша упала в сугроб, откуда метнула в него снежок. Егор, последовавший за ними, старался утащить Витю обратно в клуб, но тот не сдавался.

Даша выбралась из сугроба и попыталась ударить Витю, но тот перехватил ее руку. Все это, наверное, можно смело назвать безобразной сценой, публичной безобразной сценой, но Даша плевала на мнения окружающих. Она, казалось, никогда не была так зла.