– Умирать – это просто, – шепчет Флинт из тумана. – Я на той стороне тебя жду.

Я не двигаюсь. Я смотрю на останки затонувшего лося. На сидящего между рогами ворона. Мы теперь примерно на одном уровне – я и ворон. Он тоже на меня смотрит – с отчетливым беспокойством. Вероятно, его тревожит, уйду ли я в топь целиком, или что-нибудь останется для него. Секунда – и ворона вместе с черепом лося сжирает туман.

Я нащупываю на поясе «вальтер», с усилием, как во сне, вытягиваю из трясины руку, выливаю из ствола воду и приставляю дуло к виску. Я не чувствую страха. Только усталость. Я давно живу так, как будто я уже умер.

Я уже собираюсь спустить курок, когда слышу знакомое треньканье тетивы – и тут же конское ржание. Я смотрю в туман. И из тумана выходит Ромашка.

Она медленно бредет ко мне по болоту – осторожно ступая копытами, нащупывая твердые островки почвы. Из правого ее бока торчит стрела: угодила в ловушку. Кровь тонким ручейком стекает к центру пепельно-бледного живота и оттуда капает в темную жижу, мгновенно в ней растворяясь.

Она останавливается на ближайшей ко мне кочке, между торчащих кольев, и смотрит из-под белых густых ресниц, спокойно и обреченно. Как будто с самого начала, там еще, на мосту, она знала, что так и будет.

Она сходит с кочки – и оказывается рядом со мной. Застывает на месте, раздувая ноздри и пуча глаза. Не брыкаясь, не сопротивляясь, она медленно, очень медленно погружается в топь.

Я беру ее за поводья.

Даже пьяный, он не утрачивал навык ведения слежки: профессионализм не пропьешь. Замполит следовал за шлюхой на почтительном расстоянии, хоронясь за деревьями. Благо деревьев на пути было много – она шла через лес.

Наконец, шлюха выбрела к одной из диких бухт Лисьего озера, на песчаный берег, освещенный щербатой луной. Замполит присел на корточки и затаился.

Она сбросила обувь, разделась догола, шелковый сарафан свернула и сунула себе в рот. После этого встала на четвереньки.

Значит, вот как проводит время грязная шлюха. По ночам отклячивает зад и сношается здесь с мужиком, заткнув себе рот сарафаном, чтобы не слишком громко кричать. Родин почувствовал, как в брюках становится тяжело и туго, расстегнул ширинку и огляделся в поисках мужика. Наверняка в отсутствие Деева ее трахает кто-то из их отряда. Может быть, Тарасевич. Но не исключено, что Ерошкин. Никакого мужика, однако, поблизости не наблюдалось. Замполит опять посмотрел на Лизу – но и ее тоже не было. В воды Лисьего озера по лунной дорожке входила лисица с двумя хвостами. Из пасти ее свисал Лизин сарафан. Замполит протер глаза, чтобы прекратилось двоение, и снова посмотрел в воду. Лисица быстро плыла во тьму. Хвостов он не разглядел.

– А лисички взяли спички, – бормотнул Родин и сунул руку в расстегнутые штаны. – К морю синему… пошли… море синее… зажгли!..

Он закрыл глаза и представил, что его семя выстреливает в глотку стонущей шлюхе, а не в серый песок в корнях трухлявой сосны.

Он заснул почти сразу, привалившись спиной к стволу. Ему снилась мечущаяся в клетке лисица.

Она выбралась на палубу корабля и снова сделала переход. Надела мокрый шелковый сарафан – он облепил грудь. Тихо ступая босыми ногами по деревянному палубному настилу, прошла к каюте барона фон Юнгера. Постучала – три быстрых тука, два длинных, снова три быстрых.

Лама, верный слуга барона, приоткрыл дверь:

– Опять ты здесь, полукровка. Опять пришла клянчить. Господин от тебя устал.

Из каюты донесся голос Юнгера и чей-то надтреснутый смех.

– На этот раз у меня есть информация, – громко, чтоб Юнгер услышал, сказала Лиза.

– Какая?

– Я скажу лично барону.

– Впусти ее, Лама! – крикнул Юнгер. – Я надеюсь, почтенный Лю не станет возражать, если к нам присоединится дама.

Она вошла.

За низеньким круглым столиком на шелковых подушках сидели двое. Ну, или трое, если считать и ворона, который топтался непосредственно на столе и обгладывал рыбий хребет на блюде. Барон фон Юнгер был в роскошном черном халате дачан с красной оторочкой, светлые волосы собраны на затылке в тугой узел фацзи. Его собеседник – старик-китаец в лохмотьях; к бесформенной дырявой хламиде были пришиты бубенчики. Лиза пару раз видела старика на причале, он просил милостыню. Сейчас они оба, барон и нищий, пили вино из изящных фарфоровых стаканчиков. Лама тихо встал у старика за спиной с кувшином вина в руках.

Лиза вежливо поклонилась. Барон ответил ей пренебрежительным легким кивком, старик, хихикнув и мазнув сальным взглядом по Лизиной облепленной тканью груди, повторил за бароном и заговорил по-китайски:

– …Скорее твой карп… ай! – звякнув бубенчиками, нищий пьяно ткнул пальцем в обглоданный скелет на столе, ворон тут же тюкнул его клювом в ороговевший неухоженный ноготь. – …Скорее твой карп встретит Будду, когда попадет в отхожее место, чем ты найдешь мастера Чжао. – Он залпом допил вино из стаканчика, хотел было поставить на стол, но побоялся снова спровоцировать ворона. – Путь дао не имеет конца, слыхал? А мастер Чжао прошел этот путь много раз. И даже если… – Старик икнул и потерял мысль. – И даже… Напомни, что ты только что говорил про Восток?

Лама перевел слова нищего Юнгеру. Тот молча кивнул.

– Господин сказал, что спасение мира придет с Востока, – ответил за него Лама. – Вместе с бессмертным войском.

– Да, точно! – Нищий хихикнул. – Даже если ты, господин, встретишься с мастером Чжао – зачем ему твои глупые мысли? Они наскучили ему раньше, чем твой прадед встретил твою прабабку. Великий Чжао может быть в трех местах разом, он ходит дорогами демонов и богов, он знает секрет бессмертия. Он не станет беседовать с ничтожным вроде тебя.

– Подлей-ка почтенному Лю еще вина, Лама.

Лама кивнул и наполнил фарфоровый стаканчик старика до краев. Тот сразу отпил большой глоток.

– Ты искушен и мудр, почтеннейший Лю, – произнес Юнгер, и Лама почтительно склонился к уху нищего и зашептал перевод. – Мне говорили, что ты лично встречался с мастером Чжао. Мне говорили даже, что он – и есть ты.

– Мастер Чжао – человек с тысячей лиц и тысячей ж-жизней. – Нищий снова икнул. – Он может быть кем захочет. Даже ничтожным вроде меня. Ты никогда не найдешь его, – китаец погрозил пальцем; ворон примерился клюнуть, но не успел. – Сам император Цинь Шихуан не смог этого сделать. Он искал Мастера по всей Поднебесной, а также за морем. Он казнил мудрецов и сжигал их книги, чтобы Чжао-сянь отдал ему секрет вечной жизни. Ему и его терракотовым воинам. Ничего у него не вышло…

Ворон уселся на самом краю стола, повернул голову вбок и принялся с большим интересом рассматривать глаза старика. Тот подался назад.