– В подвале можно устроить опиумную курильню, – кивнул я, – а на третьем этаже поселить веселых девиц. Будешь бордель-маман. Поэта пристроим зазывалой.

– А ты?

– Стану выбивать долги.

– Не бросишь меня?

– Никогда.

Софи рассмеялась.

– Нет, Жан-Пьер, я лучше уступлю долю маркизу Арлину и пойду к нему на оклад, чем собственным руками разрушу все, что создавала эти годы!

– Возможно, мы еще отыщем бумаги Дизеля.

– Не напоминай лучше мне об этом! – поморщилась Софи, но тут же передумала, принялась перебирать пальцами жемчужное ожерелье и спросила: – Что Ольга?

– Она напугана, и ее точно кто-то преследует.

– Вопрос в том – кто!

Я кивнул. Вопрос был именно в этом.

– Съезжу пока по делам, не падай духом, – предупредил я кузину и отправился к черному ходу. Предупредил курившего там Антонио, чтобы смотрел в оба, а уже на улице нос к носу столкнулся с Гаспаром.

– Ты-то мне и нужен! – обрадовался испанец. – Я знаю, где прячется Джузеппе!

– Прячется? – усмехнулся я.

– Именно прячется, – подтвердил Гаспар. – Угловое здание на пьяцца Гальвани. Это окраина Итальянского квартала, если идти по бульвару Бенедетти, дом будет по правую сторону. Пьяцца Гальвани, номер четыре.

– Найду.

– Но в дом не попасть. Там не протолкнуться от сицилийцев.

– Хорошо, что-нибудь придумаю.

Я хлопнул вышибалу по плечу, глухим проходом между домами дошел до соседней улицы и поспешил к площади Ома. Новости заставили изменить планы, вместо визита в больницу округа Кулон решил заняться куда более неотложными делами и отправился в Итальянский квартал.

Имелся немалый риск попасться там на глаза кому-нибудь из парней Джузеппе и прямо посреди улицы получить ножом под ребра или поймать заряд картечи, поэтому я решил схитрить. На одном из перекрестков купил у цветочницы букет слегка пожухлых роз, затем остановил извозчика и после отчаянной торговли уломал старого венгра отвезти меня на пьяцца Гальвани всего за полфранка. Столько же посулил ему в случае опоздания девушки.

– Жду пять минут и уезжаю, – сразу выставил условие седоусый дед.

Я уселся на сиденье, загородился цветами и принялся внимательно смотреть по сторонам. На небольшой площади с бронзовым памятником и миниатюрным сквером посередине мы простояли минут пять, а потом я вручил извозчику еще одну монету и попросил высадить у ближайшей станции подземки.

– Эх, молодо-зелено! – покачал головой извозчик и взмахнул вожжами, заставляя тронуться с места понурую лошадку.

Я кивнул, изображая разочарование, хоть разочарованным нисколько и не был.

Все как надо. Приехал, осмотрелся на месте и уехал, не привлекая ненужного внимания тамошних обитателей.

Дом номер четыре выходил фасадом на площадь, а со стороны бульвара Бенедетти стена оказалась глухой, без единого окна. У парадного сидели на корточках двое молодых парней, на крыльце стоял с сигаретой крепыш постарше. Наверняка и черный ход находится под наблюдением.

Пока я дожидался поезд на перроне подземки, наскоро накидал схему площади, потом усмехнулся, вырвал листок, смял его и выкинул в урну. Если Джузеппе и в самом деле скрывается в этом доме, вечером появятся неплохие шансы отправить его на тот свет. И не могу сказать, что в этом не будет ничего личного…

Огороженная высоким забором территория Общественной больницы округа Кулон занимала половину квартала и включала в себя больше десятка отдельных корпусов. В поисках санитара пришлось изрядно между ними побродить, пока наконец одна из выбежавших покурить на улицу медсестер не направила меня на задворки терапевтического отделения.

Эндрю Кларк оказался высоким и темноволосым, с кислым лицом язвенника. Он сидел в одиночестве на лавочке в тенистом и сыром дворике, рядом стояла бутылка молока, а на расстеленной газете была выложена французская булка и кусок сыра.

Невесть с чего захотелось завалить санитара на землю, легонько стиснуть шею и давить, пока не вылезут глаза. Аж руки задрожали, и пальцы судорогой свело.

Наваждение прошло столь же быстро, сколь и накатило; я подошел к лавочке и на всякий случай уточнил:

– Эндрю Кларк?

Санитар поднял на меня хмурый взгляд и медленно кивнул.

– Чего надо?

– Есть пара вопросов о вашей работе в «Готлиб Бакхарт».

– Пятьдесят франков, – с ходу обозначил свои расценки Эндрю Кларк.

– Не понял? – разыграл я недоумение.

– Интервью стоит пятьдесят франков. Нет денег – до свидания.

Ушлый охранник направил меня сюда точно неспроста; наверняка эта парочка неплохо зарабатывала, обчищая карманы криминальных репортеров.

Я достал карточку частного детектива на имя Августо Маркеса и продемонстрировал ее санитару.

– Меня интересует один из пациентов сгоревшего отделения…

Эндрю Кларк фыркнул.

– А кого он не интересует, скажите на милость? – Санитар сдвинул булку и сыр на лавочку, развернул мятую газету и продемонстрировал портрет встреченного мной на задворках «Парового котла» сиятельного. – Награда за информацию о местонахождении этого психа пять сотен, так чего ради мне помогать вам даром?

– Он был там? – уточнил я.

– Был, – с кислой миной подтвердил Кларк. – Есть деньги?

Я сел рядом и сказал:

– Меня интересует не он.

Санитар усмехнулся.

– Да ладно!

– Не он.

– А кто, скажите, пожалуйста?

Я посмотрел в глаза собеседника и произнес первое пришедшее на ум имя:

– Петр Ларин.

– Первый раз слышу, – пожал плечами Эндрю Кларк.

– Вы знали по именам всех пациентов?

Санитар взял булку и покачал головой.

– Нет, не знал, – подтвердил он, откусил хлеб, прожевал, глотнул молока и вновь покачал головой. – Нет, только по номерам и прозвищам.

– Петр, Питер, Пьер, Пьетро, Петрос, – перечислил я имена. – Пациент вырезал на себе эти имена. Помните такого?

Эндрю Кларк поскучнел и явно намеревался сообщить, что ничего об этом не знает, но вдруг передумал и кивнул.

– Был такой.

– Как его звали?

– Просто пациент из второго карцера.

– Карцера?

– Комната с обитыми войлоком стенами, – пояснил санитар. – Как на самом деле звали пациента, я не знаю. Несколько раз делал ему уколы успокоительного, видел порезы. Только к чему это все? Спаслись пациенты из общих палат, из карцера ему было не выбраться.