Не заподозрил, слава богу. Заулыбался. Ведро подхватил и поволок к туалетам, забыв покурить, а по ходу все говорил что-то и говорил. Либо по сути своей был таким болтливым, либо от дежурства своего в больничных стенах ошалел настолько, что решил хоть с ней разговором развлечься. А может, она даже и понравиться ему сумела, хотя очки, по ее мнению, не очень ей шли.

– А помощница ваша сегодня что-то припоздала, – сообщил словоохотливый парень, назвавшийся Валерием. – Кажется, звонила дежурной медсестре, отпрашивалась. Как станете постель менять?

– Не знаю. – Василиса растерянно посмотрела сквозь стекла без диоптрий на Валерия. – Что подскажете?

– Я вам помогу, – тут же вызвался он с широченной на два ряда белых зубов улыбкой. – Алексей Николаевич тут в коридоре посмотрит, а мы в палате сообща быстро управимся. Так, Алексей Николаевич?

Алексей Николаевич, который если и был старше Валеры, то на полгода, не больше, вздохнул со значением. Выразительно глянул на рацию на поясе и вытащил из-за спины внушительный кулак.

– Ты, Лерыч, дождешься точно. То ты покурить, то в туалет, то простынки менять с хорошенькой санитаркой… Девушка-то небось на практике от мединститута?

Она замотала головой, соглашаясь, как заведенная. Ну, просто находка, а не ребята. А разобраться, разве можно ее в злом умысле заподозрить? Разве написано у нее на лбу, что она обманом решила проникнуть в палату к бедному пострадавшему, чтобы допросить его с пристрастием? Парни наверняка головорезов вооруженных до зубов ожидают или маньяка какого-нибудь хитроумного с пистолетом под мышкой, что решил избавляться от гаишников столь витиеватым способом. А тут…

– Ладно вам, Алексей Николаевич, злиться, – продолжил забавляться весельчак Валера. – Завидно вам просто! Завидно, что я не успею из коридора выйти на лестничную клетку, так сразу девушку хорошенькую подцепляю.

– Вы меня не цепляли! – вдруг оскорбилась Василиса, совсем позабыв об осторожности. – И вообще оставайтесь оба тут. Я и сама справлюсь, не первый раз постель под больным менять приходится.

– Вот именно! – фыркнул Алексей Николаевич, порадовавшись, что напарнику разве что по носу не щелкнули за самонадеянность. – Пускай девушка сама решает.

– Как знаете… – Валера кисло улыбнулся, согласившись достаточно быстро, видимо, перспектива смены постельного белья на больничной койке его не очень вдохновляла. – А я курить тогда пошел. Счастливо оставаться.

Красота – великая сила! Что-то подобное изрек Игорек, оглядев ее со всех сторон перед тем, как высадить из машины у больницы. И еще добавил, что Василису не способно испортить никакое рубище. Что если в коридоре перед палатой дежурят молодые ребята, то клюнут на нее как нечего делать. И на ее замечание, что молодые ребята ведь при исполнении возле палаты находятся, Игорек лишь махнул рукой.

За то время, что там организовано дежурство, заметил он, можно отупеть от бессмысленности подобного времяпрепровождения настолько, что понятие «при исполнении» перестает казаться значимым. И парни, если там действительно дежурит молодежь, непременно на нее клюнут. Так что опасаться ей особо нечего, с нее не станут трясти документы и проверять на детекторе лжи. Все пройдет гладко.

Как ни странно, но Игорек и на сей раз оказался прав. Ни документов с нее не потребовали, ни пропуска. Хотя Татьяна и уверяла, что никакого пропуска ей при трудоустройстве не выдали, Василису червь сомнения поглодал основательно. Пронесло! Повезло, да как: ее проводили в палату и даже оставили там одну, и даже дверь закрыли, что по заверениям все той же Татьяны делалось крайне редко.

Минуты три Василиса рассматривала палату, парня с голым торсом, перебинтованной головой и кучей проводков и трубок, щупальцами тянущихся к нему от пищащей на все лады аппаратуры. Глаза у него были закрыты. Он вообще не подавал никаких признаков жизни. Непонятно было, с какой такой блажи Игорю вдруг втемяшилось в голову, что Кириллов вышел из комы. Никаких признаков, совершенно никаких! Недвижим, глаза плотно закрыты, руки вдоль тела, грудь едва заметно вздымается от дыхания.

– И что мне делать?! – прошептала Василиса достаточно громко, подходя к тумбочке в изголовье кровати и нацеливаясь тряпкой на поверхность. – Не трясти же мне его? Он спит. Или без сознания, а я тут начну ему вопросы задавать. Ой!

Она даже тряпку из руки выронила, настолько неожиданным был затуманенный взгляд глаз, обратившихся на нее.

– Вы меня слышали, да? – извинительным тоном спросила Василиса. – Слышали?

Веки медленно опустились и снова распахнулись. Очевидно, это было знаком согласия.

– Простите меня, пожалуйста! Простите, Володя! У меня беда! – зачастила она, подходя к нему ближе и без конца оглядываясь на дверь. – Вы понимаете меня? Слышите все?

Снова он медленно закрыл и открыл глаза.

– Понимаете, покушение на вас как-то связано с гибелью еще одного человека. И с похищением… моего друга. Я знаю, что вы со своим напарником вывели его из дома и увезли куда-то… Простите меня! – Она испуганно покосилась в сторону аппаратов, которые вдруг начали пищать чаще и тревожнее. – Я ни о чем другом знать не хочу… Это Саня в вас стрелял, скажите? Это он вас хотел убить? Мой друг компьютерами всю свою жизнь занимается. Он стрелял в вас?!

Глаза не закрылись, и подбородок, кажется, чуть сместился влево.

– Это отрицание сейчас было, да?!

У нее внутри все просто заклокотало, когда его глаза снова закрылись и открылись тут же.

– Слава богу! Слава богу! – Василиса закусила трясущуюся губу. Еще разреветься ей тут не хватало. – Простите меня! Я так боялась, что он сошел с ума и начал убивать всех без разбора. А кто же вас так, Володя? Вы помните его? Вы знаете, кто стрелял в вас?

Веки медленно опустились, чтобы тут же распахнуться. А пальцы правой руки вдруг начали подрагивать.

– Что? – сипло воскликнула она, прислушиваясь к звукам по ту сторону двери. Вроде тихо там было, хотя кто знает, надолго ли. – Что вы хотите? Может, карандаш и бумагу? Я не ошиблась?

Снова подтвердительный взмах ресниц.

– Господи, я и не подумала… Где же взять-то?

Василиса кинулась к тумбочке, задвигала ящиками. Нашла коробку с зефиром, перевернула ее, подсунула осторожно под его ладонь, а в пальцы вложила свой карандаш для губ. Тут же похвалила себя за многолетнюю привычку всюду таскать за собой в кармане тюбик помады и карандашик. Сколько раз пыталась избавиться от глупой привычки, чреватой появлением пятен на одежде. Перекладывала помаду с карандашом и в косметичку, и в сумочку поглубже, но они снова невероятным каким-то путем у нее в кармане оказывались. Как же кстати теперь, как кстати!

– Володя, вы знаете, как его зовут? – прошептала она ему на ухо, внимательно наблюдая за тем, как он вслепую примеривается карандашом к картонке. – Если не знаете имя, может, фамилию… Хоть что-то напишите, хоть что-то! А я пока…