первый телохранитель, уже стоял трясущийся пожилой мужчина с перочинным ножом в руке.

— Дворецкий? Отойди, ты мне не нужен, — сказал Ранкир, приблизившись к нему почти вплотную.

"А ты угадал насчет него, он действительно старичок".

Подрагивающий короткий ножик почти уперся в грудь убийцы, но дворецкий лишь обливался потом и лихорадочно хватал ртом воздух. Мит вздохнул, резко схватил старика за руку и направил зажатый в нее нож прямо в его глаз. Раздался короткий вскрик, старческое тело тяжело осело на пол. Перешагнув через труп дворецкого, Ранкир открыл дверь спальни и вошел внутрь.

Мони На-Сода, жена диктатора Илида, стояла посреди комнаты, сжимая в руках меч, слишком большой для хрупких женских рук. С оружием она держалась уверенно и, несмотря на свой возраст, была очень красива. Глядя на нее, в памяти всплывал образ прекрасной воительницы из старых баллад. Но решительность не заменит навыка, даже с раненой ногой Ранкир легко уходил из-под ее медленных и неточных ударов. Он не хотел причинять ей лишнюю боль, поэтому ему пришлось повозиться, выбивая клинок из рук хозяйки дома без рассечения сухожилий. В конце концов, он левой рукой прижал к себе обезоруженную марийку и посмотрел ей прямо в глаза.

— Простите меня, я правда не хочу этого делать, — прошептал он.

Ответом ему послужил лишь презрительный взгляд. На белой сорочке расплывалось алое пятно, Мони слабо выдохнула в последний раз и обмякла в руках своего убийцы. Она не сказала ни слова, не вскрикнула от боли и не застонала. Только презрительно взглянула на Ранкира, и силы почему-то покинули его. Зачем это все?..

Тира На-Мирад — вот зачем. Еще один рывок, осталось совсем чуть-чуть. Мит посмотрел на лежащее у его ног тело жены диктатора. Когда человеческая жизнь стала так дешево стоить? Счастье двух людей строится на горе из черепов, прошлое никогда не отпустит его. Он обманывает себя, считая, что в будущем сможет беззаботно жить со своей возлюбленной, забыв лица своих несчастных жертв. Нет, Ранкир не мог их вспомнить, но и никогда не забудет, потому что чувство вины — это напоминание, что он все еще человек, а не монстр. Он никогда не будет счастлив. Но Тира ждет его, она заслуживает счастья. Вот зачем это все — только ради нее. Она верит ему, верит, что они будут вместе. А значит, надо идти до конца.

Убийца, шатаясь и прихрамывая, вышел из комнаты Мони и двинулся к двери, у которой раньше стоял второй телохранитель. С каждым шагом росла решимость, и когда Ранкир распахнул дверь спальни Мисы На-Сода, он был готов убить юную невинную девушку ради своей милой Тиры.

Там оказалось пусто. Дочь диктатора Илида сбежала? Нет, из соседней комнаты доносились тихие всхлипы, наверное, она спряталась там. Убийца вошел внутрь, оказавшись в очередной спальне. Относительно скромная девичья комната принадлежала, скорее всего, фрейлине одной из хозяек. "А в Марии разве есть фрейлины? Ну, нечто подобное точно есть…"

В углу сидела девушка и тихо плакала.

— Ты Миса На-Сода? — спросил Ранкир, медленно приближаясь к ней. — Дочь марийского диктатора Илида?

— Не убивай нас, прошу тебя! — сквозь слезы взмолилась она. — Ты прав, он мой отец, и он сделает все, что ты пожелаешь, обещаю!

Сзади на убийцу кто-то набросился, должно быть, хозяйка спальни, которая притаилась за дверью. Не глядя на напавшую, он легко сбросил с себя хрупкую девушку, которая ударилась об угол кровати и потеряла сознание. Мит вплотную подошел к Мисе.

— Ты очень красивая, — произнес Ранкир, наклонившись к плачущей в углу юной марийке. — Я давно не видел красоты в лицах людей, замечая лишь злобу и алчность. В конце концов, я и сам стал таким. Скажи мне, Миса, я красив?

Он снял маску с лица, и девушка взглянула на него заплаканными глазами.

— Отпустите меня, пожалуйста, — тихо простонала она.

— Прости, я не могу. Не бойся, сейчас все закончится.

Точным ударом он вонзил кинжал ей в сердце. На ее лице мелькнул ужас смерти, но он тут же исчез, испарившись вместе с последней каплей жизни. Миса На-Сода так и осталась сидеть с упавшими на лицо волосами в углу комнаты своей фрейлины. Ночная рубашка медленно краснела, под девушкой ширилась лужа крови, подбираясь все ближе к ногам Ранкира. Он стоял и не мог понять, откуда взялись обуявшие его чувства. Он уже давно научился абстрагироваться от своих жертв, думая лишь о своей цели, но сейчас было нечто такое, что не давало ему покоя. При убийстве дочери Илида что-то произошло, Ранкир стоял и напряженно думал, что же именно он упустил. Кажется, все закончилось — в особняке стояла тишина, охрана так и не появилась, значит, подошла подмога из Синдиката. Осталось только выбраться из имения По-Сода и скрыться в ночи, что было совсем не сложно. Но что-то все-таки…

"Твое последнее убийство. Пора возвращаться, тебя ждет Тира".

— Пожалуй.

Ранкир развернулся и направился к выходу, на ходу ощупывая рану на бедре. Точно, скорее всего, он просто потерял слишком много крови, и теперь ему мерещится всякое.

Внезапно его ногу обхватили тонкие пальцы очнувшейся хозяйки спальни.

— Убийца…

"Этот голос… Не может быть". Ранкир застыл, боясь, что наваждение окажется реальностью. Мысли забегали с сумасшедшей скоростью, кровь зашумела в висках, напрочь лишая его способности что-либо видеть и слышать.

— Тира, — беззвучно произнес он.

Когда юная марийка окончила женские классы в гимназии, ее отец поспешил устроить ее фрейлиной и умудрился добиться того, чтобы она сопровождала на приемах и балах не кого-то там, а саму Мису На-Сода, дочку комита армии Алокрии. Таким образом, у нее очень скоро появился бы богатый и знатный жених из числа илийцев, перед которыми ради собственного богатства и влияния пресмыкался По-Мирад. Поэтому даже когда назрел раскол страны, он настаивал, чтобы их семья осталась в Донкаре, несмотря на то, что отношение к марийцам в столице испортилось окончательно.

Тира На-Мирад воспротивилась своей судьбе, пойдя наперекор воле отца, и попросила Илида забрать ее на восток, оставив в семье По-Сода хотя бы на правах прислуги. Илид не хотел, чтобы хоть кто-то из марийцев страдал от несправедливости, неравенства и угнетения личной свободы, поэтому согласился защитить девушку от ее же отца. Будущий диктатор Марии отвез ее в Градом и даже позволил ей остаться фрейлиной своей дочери, хотя в республике подобного понятия даже не существовало.

— Ранкир, — растерянно прошептала Тира и, зарыдав, сильнее вцепилась в его ногу. — Зачем ты это сделал?!

Убийца опустился перед ней на колени и осторожно приподнял лежащую девушку.