Катриона умудрилась отыскать в Эрдамаре эльфа (хотя почти все они были изгнаны, когда Глендори захватил столицу). Этот эльф оказался довольно сильным магом и без особого труда сумел выйти на своих сородичей, составлявших маленькую армию Яннема. Он сообщил с подозрением слушающему королю о текущей обстановке в столице, о колебаниях лорда Айвора, не желающего покидать хорошо укрепленный Эрдамар, а также о положении королевы Ингери, из-за которого младенец Алвур все еще не мог быть коронован. В тот миг Яннем впервые испытал к своей жене настоящую признательность, а весть о ее вероятной беременности заставила дрогнуть что-то у него внутри, в такой глубине, о которой он и сам прежде не подозревал.

Обсудив ситуацию с Брайсом, Яннем решил все же довериться посланнику Катрионы. Брайс тоже сомневался в жене, но достаточно хорошо это скрывал. И в любом случае, у них обоих не было особого выбора. Набеги эльфов на храмы, ярмарки и деревни не оказывали должного эффекта, и к тому времени стало очевидно, что герцог Глендори не сунет нос за пределы столицы, если не будет полностью уверен, что ему ничего не грозит. А уверен он будет в этом, только если получит точное подтверждение смерти обоих своих врагов – и из таких уст, которые не дадут ему усомниться.

Запуганная мышка Катриона, которую лорд Айвор избивал всю ее жизнь, прекрасно подошла на эту роль.

Теперь она ждала их – и она, и королева – у ворот королевского замка Бергмар, стоя на подвесном мосту. Яннем увидел их издали: две маленькие женские фигурки, обе одетые в белое, и одну от другой отличал лишь блеск золотой короны в волосах. День выдался ясным, и, подъехав ближе, Яннем увидел солнечные лучи, сверкающие не только на золоте королевского венца, но и на меди волос. Его жена стояла там, сурово сжав губы, со строгим, торжественным лицом, напряженная и даже печальная, словно встречала не мужа, считавшегося погибшим, а его хладный труп на погребальной повозке.

Катриона, стоящая с королевой рядом, была так же напряжена и бледна, но Яннем невольно отметил, что впервые не видит в ее глазах глухого звериного страха.

Обе женщины, стоя в окружении свиты, ожидали, когда король и его брат приблизятся к ним. Забавно, свита королевы Ингери была сейчас больше, чем свита короля: от отряда, подаренного Яннему элори Элавиоль, осталась едва дюжина эльфов, включая тяжело раненного Вириэля. Когда они подъехали, Ингери преклонила колено и опустила голову, а следом за ней Катриона и весь двор, высыпавший встречать возвратившегося монарха.

Яннем взглянул на Брайса, и тот слегка усмехнулся. Ничего не говоря, Яннем спешился, шагнул к жене и, взяв ее за плечи, поднял с колен.

Ингери вскинула на него напряженный взгляд. Она все еще не улыбалась.

– Ваше величество, – проговорила она надтреснутым голосом. – Я так рада вашему возвращению. Все мы рады. Мы верили, что…

Яннем наклонил голову и зажал ей рот поцелуем на глазах у всех. Веки он не опустил, с любопытством глядя в светло-голубые глаза, изумленно распахнувшиеся, а потом прикрывшиеся дрогнувшими ресницами. Ингери слабо выдохнула Яннему в рот, и ее руки легли на его латный панцирь, все еще забрызганный чужой кровью. Яннем сгреб ее рукой за талию и притянул к себе, так, что она охнула. И долго, долго целовал, смакуя эти губы, прежде сухие и сжатые, а теперь изумленно приоткрытые. Очень долго.

Наконец он отпустил жену и, ни слова ей не сказав, повернулся к невестке. Та все еще стояла на коленях, низко опустив голову. Яннем взял Катриону за подбородок и заставил смотреть себе в глаза.

– Ваш отец мертв, леди, – сказал он. – Казнен мной собственноручно во время битвы.

– Я слышала об этом, сир, – прошептала Катриона, не пытаясь высвободить голову. – Я… очень этому рада.

Яннем усмехнулся. А девочка и впрямь осмелела. Самую малость, ровно настолько, чтобы сделать правильный выбор между предателем-отцом и своим сыном.

– Встаньте, моя леди. Вы ни в чем передо мной не повинны, даже напротив. Не бойтесь меня, – мягко добавил Яннем и, видя, что Катрионе словно отказали ноги, взял ее под локоть и помог подняться. Она слегка покачнулась, ухватилась за плечо короля, покраснела до ушей и торопливо отпрянула. Да уж, с ней придется быть терпеливым. И Брайсу в том числе.

– Мой сын, – выдохнула она. – Мой сын Алвур тоже ни в чем не повинен, ваше величество. Он же всего лишь дитя! Найдется ли хоть капля сострадания в вашем сердце?

Яннем, уже отвернувшийся от невестки, вновь удивленно на нее обернулся. А потом посмотрел на Брайса, все еще сидящего в седле за его спиной. Брайс больше не улыбался. Его лицо стало таким же напряженным, как лицо Катрионы. Проклятье, неужели… ох, брат. Ты правда думал, что я окажусь на такое способен? После всего, через что мы оба прошли?

– Моему племяннику от меня не грозит никакая опасность, – сказал Яннем громко и четко, нарочно повысив голос так, чтобы его услышали все. Поднял голову и окинул притихших придворных тяжелым взглядом. – И я жестоко покараю любого, кто попытается причинить Алвуру вред… пусть даже из лучших побуждений. Моя родная кровь – то, что наиболее свято для меня. И это никогда не изменится.

Катриона забормотала слова благодарности, но Яннем уже отвернулся от нее и пошел прочь – в свой замок, в свой дом.

– Ну что, отважная моя супруга. Это правда, что вы ждете дитя?

Долгий день остался позади, и теперь они были только вдвоем. В королевской опочивальне, у королевского ложа, слишком большого для одного и даже для двоих. Здесь Яннем множество раз предавался плотским утехам с женщиной, которую любил, и с десятками женщин, которые были ему абсолютно безразличны. А также – с одной женщиной, которой не понимал и смутно опасался, стыдясь признаться в этом даже самому себе. Почему он ей не верил? Что именно его в ней смущало, что вызвало подозрения, что заставило думать, будто она станет злоумышлять против него и строить козни? Яннем пытался вспомнить – и не мог. Стены опочивальни, надежно окутанные защитными заклятиями, которые создал его брат, прежде казались чуть ли не единственным безопасным местом на свете. Теперь же они давили, здесь было так тесно… и, наверное, оказалось бы невыносимо, будь Яннем в этих стенах один. Но он был не один. Напротив него стояла женщина, которую он совершенно не знал, но которая рисковала своей жизнью, чтобы помочь ему сохранить свой трон.

Почему она это сделала – вот вопрос, который Яннем очень хотел бы задать ей, но не мог.

Ингери опустила глаза. Тут же снова подняла их, глядя на своего мужа прямо и холодно.

Яннем вздохнул.

– Ну, так я и думал. Это было бы слишком хорошо, чтобы оказаться правдой.

– Мы с вами делили ложе всего один месяц, – ровно сказала Ингери. – И даже не каждую ночь.

– Не оправдывайтесь, моя леди. В этом нет вашей вины. Просто когда мне сообщили, на минуту я поверил, и… ну… мне понравилось это чувство.

– Если будет на то воля Светлых богов, я еще рожу вам сыновей.