Голос Яннема звучал сухо и жестко. Все еще гневающийся на вассала сюзерен. Брат, чувствующий себя преданным. Друг, не желающий понимать, остающийся эгоистом до последнего. Даже после того, как сам едва не пожертвовал собственной жизнью.

– Не знаю, что тебе ответить, Яннем. Но точно знаю одно: пока мы пытаемся править Митрилом вместе, пусть я и стою в тени твоего трона, всегда будет кто-то, кто попытается стравить нас друг с другом. Или использовать против нас наших же жен и детей, наши амбиции, наши цели, мечты. Я слишком долго не понимал, чего хочу, да и сейчас не то чтобы хорошо это понимаю. Но если я останусь, все снова станет, как прежде. Так же, как было в эти пять лет. Просто потому, что ты – это ты, а я – это я, и мы не станем другими, через что бы ни прошли вместе или по отдельности.

Брайс чувствовал себя предателем, говоря все это, но есть узлы, которые надо рубить наотмашь, сплеча одним ударом, а не пытаться распутывать, затягивая лишь сильнее. Яннем долго молчал.

– Хорошо, – сказал он наконец. – Я тебя отпускаю.

– Вот видишь! – расхохотался Брайс. – Ты так и не понял, что мне не нужно твое разрешение! И даже твое прощение. Я лишь любезно тебя уведомляю, чтобы ты не решил, будто я, чего доброго, тоже затеял какой-нибудь мятеж и трусливо сбежал его подготавливать.

– Мне будет тебя не хватать. Сильно.

– Мне тебя тоже. Надеюсь, Ингери присмотрит за тобой.

– Ингёр, – поправил Яннем, и Брайс, широко улыбнувшись, хлопнул его по плечу и задержал на нем ладонь.

«Это был длинный путь, брат, – подумал он. – Мы долго шли по нему вместе, а теперь пойдем врозь. Но от этого путь не перестанет быть нашим общим. Я делаю это для нас обоих. Потом, когда обида отпустит, ты поймешь».

И услышал в ответ голос Яннема – в своей голове. Так четко и ясно, так, как будто тот говорил вслух:

«Да. Когда-нибудь я пойму».